Обеты молчания

Это была еще одна теплая ночь, медленный уход лета продлился еще на один день. В его квартале не было ни души. В ночи продолжали звонить колокола. Саймон постоял минуту и послушал. Он не был особенно музыкальным или религиозным – он оставил это Кэт. «Я занимаюсь Богом и музыкой за нас обоих», – как-то сказала она. Но он подумал о Крисе, который был обречен столкнуться со страшной болезнью, страшным лечением и, вероятнее всего, со страшной смертью, и его мысли были близки к молитве как никогда.

Если ГРСИ возникнет с новым делом и будет похоже, что они собираются работать вне Лаффертона достаточно долго, он решил, что попросит их обойтись без него. Он был нужен здесь, а не в другом конце страны, где будет гоняться за каким-нибудь неуловимым и загадочным преступником. Впрочем, если говорить о таком, то далеко за ним ехать не надо.

Когда он выехал на узкую городскую улицу, у него зазвонил телефон. Он его проигнорировал. Сейчас на первом месте была Кэт.

Двадцать девять

– Джейми, замолчи и давай спать.

Спать у него получалось отлично. Если бы не это, Бетан Дойл уже давно бы с катушек слетела. Он просыпался раньше шести, но в любом случае им надо было выходить из дома в семь, так что это не имело значения. Она отводила его в детский сад, а потом садилась на автобус до Бевхэма, чтобы быть там к восьми. Каждое утро превращалось в ад, но уж лучше это, чем зависеть от Фостера, лучше быть независимой, лучше сидеть без денег. С деньгами у нее сейчас и правда было не очень – после того как она оплатила детский сад и все счета. Но зато она была самостоятельной женщиной. И если ее бизнес со свадебными платьями пойдет в гору, то она, наверное, даже сможет бросить утреннюю работу.

Джейми завыл. Она закрыла дверь и включила ему Улицу коронации

, но вой был слышен даже из-за стенки. Все с ним было нормально.

Телевизор тоже завыл – так уж звучала фирменная заставка Улицы коронации, – и на некоторое время отвлек Джейми. Бетан пошла на кухню и включила чайник; но, когда она вышла, Джейми рыдал так громко, что из соседней квартиры начали стучать.

Она зашла в темную спальню. Его манеж стоял в одном углу комнаты, ее кровать – в другом. Убогая маленькая комнатка. Ей внезапно захотелось разнести тут все вокруг, так она ненавидела убожество. И улицу, на которой они жили, и людей по соседству, и все вокруг. Она обращалась в совет за социальным жильем, но ей предложили вариант в самом жутком районе Бевхэма, а она хотела остаться здесь. Лаффертон был шагом вперед, и здесь она была далеко от Фостера. И школы здесь были хорошие, если думать о будущем. Если она сможет найти работу здесь и не платить за проезд, все станет еще лучше.

У нее были планы. Все продвигалось очень медленно, но планы у нее были. Джейми не был запланированным, далеко нет, но он родился, так что ее планы касались их обоих. Дети вырастают, это все не навсегда. Ее план был пойти в колледж, изучить дизайн и предпринимательство и открыть собственный свадебный салон вместо того, чтобы шить дома. Ее реклама уже принесла ей несколько заказов. Сейчас у нее на очереди было прекрасное платье с бисером. Если бы она только могла выйти на улицу и наорать на всех этих девочек, которых контролируют парни, как и ее когда-то. Если бы она только могла заставить их увидеть. Но она это сделает. Она была уверена.

Она убрала влажные волосы Джейми у него со лба. В комнате было душно. Наверное, поэтому он не мог отключиться.

Бетан отдернула шторы и приоткрыла окно. В комнату ворвался теплый ветерок и поднял в воздух одеяльце Джейми, свисавшее с края манежа. Он засмеялся. А еще ветер принес запах жареной рыбы с картошкой.

Она бы убила за порцию горячей рыбы с картошкой, но это была одна из тех вещей, о которых не предупреждают: ты буквально застреваешь дома и сидишь с ними как пришитая. Другая мать, может, и оставила бы своего ребенка, побежав в забегаловку в паре кварталов. А какая-нибудь еще и задержалась бы, чтобы пропустить пару стаканчиков. Некоторые оставляют своих двоих или троих детей на старшего, искренне полагая, что на десяти- или двенадцатилетнего ребенка уже вполне можно возлагать такую ответственность.

Запах картошки дразнил ее.

– Джейми, ложись. Давай, уже ночь, пора спать. Ложись.

Он стоял на коленках, но теперь подтянулся на решетках манежа и протянул к ней свои ручонки с улыбкой во все свое пухлое личико.

– Джейми, давай, ложись. Смотри, тут мышка.

В дверь кто-то позвонил. Джейми начал скакать на месте, одной рукой маша мышке, а другой держась за манеж.

Она не пойдет открывать. Наверняка кто-то что-то собирает, или продает, или, может, это просто дети. Дети тут были невыносимы, но она их не винила. Им было скучно.