Объяснение в любви

На «Мосфильме» снимали картину, главную роль в ней играл молодой, но уже известный актер Леонид Куравлев. Один из эпизодов представлял собой телевизионную передачу, в которой герой Куравлева рассказывает, как он спас людей за Полярным кругом. По сценарию до приезда на телестудию, в аэропорту, он знакомится с девушкой, но в толпе они теряют друг друга. Не зная ее телефона, адреса, герой просит разрешения у ведущей передачи показать фотографию своей новой знакомой по телевидению, надеясь, что она откликнется.

В роли диктора предложили сняться мне. Играть я должна была саму себя. И вот все готово к съемке. Куравлева сопровождал белый медвежонок. Чтобы заставить его вставать на задние лапы, стол смазали медом. На вопрос режиссера, знает ли артист текст эпизода, тот ответил: «Нужды в этом нет, на телевидении все читают по бумажке». Словом, он разложил свой текст, камера взяла средний план, в котором были полярник, диктор и медвежонок, щелкнула хлопушка, раздалась команда: «Мотор!».

Эпизод начинался с моей реплики: «У нас в студии герой Заполярья имярек, мы попросили его рассказать…» Куравлев подвинул к себе листочки, набрал в легкие воздуха и начал: «Дорогие товарищи!..» И тут же уткнулся в текст, а я, забыв, что только играю роль диктора, стала вести себя так, как вела бы себя диктор Леонтьева в подобной ситуации: «Нет, пожалуйста, не надо по бумажке! Вы совершили такой подвиг, расскажите о нем своими словами!» Услышала: «Стоп!» Леонид Куравлев растерялся: «Что вы со мной делаете! Я не знаю, что надо говорить…» Режиссеру эта ситуация показалась интересной, видимо, возникло живое общение. «Давайте так и снимем», — сказал он.

Может быть, подсознательно это была моя маленькая месть за то небрежение к телевидению, где, видите ли, все читают по бумажке! Конечно, артисту, привыкшему к обязательному тексту роли, психологически очень трудно от этого отрешиться; в сознании своем ему надо преодолеть этот барьер, чтобы, играя роль, излагать мысль своими словами.

Если артиста приглашают на телевидение в качестве ведущего, то и это свое назначение он часто тоже воспринимает как роль, то есть играет роль ведущего, а не становится им. И тогда ему чужда импровизация. Отклонение от текста роли для него всего лишь отсебятина, а этого никакой уважающий себя артист допустить не хочет. Импровизация в кино и в театре — желанный гость лишь во время репетиций, а на телевидении — и в момент передачи.

ПОМИНАЛЬНАЯ КАША

Вести белгородскую передачу мы пригласили Владимира Сергеевича Ивашова. Рассказ шел о двух районах Белгородчины — Щебекинском и Ракитянском. Это десятки больших и малых сел. Одни стоят по берегам тихих светлых рек, другие

— у подножия меловых гор. Названия у них такие теплые и добрые: Бобрава, Таволжанка, Белый Колодец…

— Но одно село называется сурово, — начала я военный эпизод. — Три с лишним века тому назад нарекли его Солдатским. Здесь проходила засечная черта — линия обороны южных границ Русского государства. Поистине солдатская судьба выпала ему в Великую Отечественную.

…И я представила телезрителям находившегося в зале председателя исполкома сельского Совета Михаила Денисовича Тверитинова. В семнадцать лет председатель ушел из родного села воевать.

Внезапно навстречу Тверитинову из-за кулис вышел Владимир Ивашов, чья актерская молодость, актерская биография знала такой пронзительный по чистоте, свету, мужеству взлет, как его герой — солдат Алеша из «Баллады о солдате». Ивашов стал читать стихи о селе Солдатском, стихи, написанные Михаилом Денисовичем Тверитиновым:

Кто дал названье это,

В сознанье чьем всплыло?

Живет на белом свете

Солдатское село.

Но вот запахло жженым,

Огнем вспылал закат.

И проводили жены

Пятьсот своих солдат.

Репьями беды висли.

И вот уж обрело

Названье в полном смысле

Солдатское село.

Стожильными, бедовыми

Их сделала беда.

Как страшно: стали вдовами

Навеки, навсегда.

После этого я познакомила телезрителей еще с одним человеком — парторгом колхоза «Россия» Николаем Николаевичем Кузюлевым. Войну он встретил мальчишкой. Ивашов прочитал его воспоминания:

«Дорога моего села. Кажется, по-особому светило солнце, в палисаднике дома цвел подсолнечник. А по пыльной дороге без конца ехал и ехал обоз. Много мужчин, женщин, детей. Играют гармошки, кто плачет, а кто песни поет.

Запомнились слезы. Это село провожало своих первых посланцев на фронт.

И снова проводы — осенью. Запомнилась грязная дорога, никто не пел, не играли гармошки. Уже много горя принесла война. В село пришли первые похоронки, южная часть нашего района была оккупирована немцами. Были слезы, но никто еще не знал, сколько предстоит вылить их на этой дороге.