Объяснение в любви

Трусишки, заячье отродье!

Несчастные! Вы ваших жен

Чужим мужчинам отдаете!

К чему вы носите мечи?

Подвесьте сбоку веретена!

Здесь я остановилась метрах в двух от стола.

Бабье, трусливые душонки,

Неповоротливые пряхи,

Которым велено природой

Носить чепцы и юбки наши,

Сурьмить глаза и мазать щеки!

Меня остановил Топорков:

— Больше этого унижения мы вынести не можем. За что вы нас так?

Мне предложили подождать решения комиссии. Не знаю, сколько времени прошло, может быть, вечность. Но вот меня пригласили, и Василий Осипович сказал:

— Вы допущены до третьего тура.

Прекрасное мгновение в моей жизни!

На следующий день я узнала, что меня приняли в Щепкинское училище, но всеми своими помыслами я была уже в Пименовском переулке.

На вступительных экзаменах я претендовала на амплуа драматической героини и вдруг получаю задание имитировать повадки какого-нибудь животного (любого, по собственному выбору). Я выбрала собаку.

У меня хранится вырезка из одной ленинградской газеты довоенного времени. На снимке красивый белый пудель, он стоит на столе, а рядом его хозяйка — девочка с пухлыми щечками. Подпись: «Пудель Аришка пришел на прием к ветеринару». Эту фотографию мне прислал телезритель, где он ее раскопал, как сумел узнать в этой девочке будущего диктора Леонтьеву — уму непостижимо. По-моему, я сама себя не узнала бы, но это действительно была моя фотография. Признаться, такое внимание меня тронуло. Долгие годы у меня жил эрдельтерьер Чини. Словом, собака в моем «репертуаре» появилась не случайно.

Курс у нас был небольшой, всего пятнадцать человек. В часы репетиций и занятий класс превращался в маленький зоопарк. Здесь были и домашние животные, и дикие звери, и птицы. Ну как, например, изобразить птицу?

Общительна ли она, доверчива или осторожна, как ходит по земле — шагом или вприпрыжку, какой у нее взмах крыльев — частый, резкий или плавный, пронзительный ли голос, как, например, у серой цапли, или визгливый, каркает или щебечет, как ищет пищу, какова реакция на приближение человека?

Может, вам доводилось видеть по телевидению, как студент Щукинского театрального училища (не помню фамилии) показывает петуха. Он выступал и в молодежных программах, и в передаче «Вокруг смеха». Это был очень яркий, талантливо сыгранной этюд. Петушиные повадки, петушиная пластика, вздорный характер. Его петух, заносчивый, агрессивный, вдруг оказался трусливым, но, даже опуская хвост, не умерял свою гордыню, покидая воображаемое поле боя, на котором ему пришлось уступить своему сопернику. Он расправлял крылья и обходил свои владения как победитель.

Наверное, моя собака не была так выразительна, но я и теперь помню свою «собачью пластику», помню, как моя собака отгоняла назойливую муху, дремала у ног хозяина, чутко реагируя на малейшее его движение.

Впоследствии это мне помогло в передачах «Спокойной ночи, малыши!».

ПРЫГАЮ В ОКНО

Время неожиданных открытий! Мы познавали свои возможности, правда, зачастую с переменным успехом. Иногда открывались вдруг такие, о которых ты и не подозревал, и тебя посещало чувство гармонии — прекрасные, ни с чем не сравнимые минуты.

В молодости многое давалось как-то легче, а теперь все труднее и труднее. Как ни странно, повинен в этом профессиональный опыт. По наивности ты даже не подозреваешь, какие подводные рифы могут встретиться на твоем пути, курс еще не проложен, лоцманской карты у тебя нет, ты идешь вслепую, а смелости и отваги по незнанию больше. Каждое новое столкновение со стихией неожиданно для тебя. И в этом есть свое «упоение в бою». Оно оставляет зарубки в твоей профессиональной памяти, и чем шире практика, тем больше таких зарубок, тем отчетливее ты представляешь всякого рода неожиданности, которые подстерегают тебя в плавании. Впрочем, не сочтите эти слова за отрицание профессионального опыта.

Помню, в конце пятидесятых годов мне пришлось вести прямой репортаж из одного дома на Кутузовском проспекте. В нем жили интересные люди. В квартирах были установлены телевизионные камеры, и я вместе с хозяевами этих квартир приглашала телезрителей в гости.