Объяснение в любви

Объявляю начало детской передачи и вдруг слышу какие-то странные звуки, раздающиеся из ящиков, стоящих неподалеку. Понимаю, что их слышат и зрители. Но поскольку знаю, о чем будет рассказано в детской передаче, догадываюсь, что это гогочут настоящие живые гуси, которых будут показывать детям. «Слышите, какое нетерпение проявляют ваши гости, — говорю я маленьким телезрителям, — пора начинать передачу». И словно в подтверждение моих слов самый отважный гусь загоготал особенно громко. Хорошо, хоть в эфир не прошел смех тех, кто работал в студии, научились смеяться молча. Вы, вероятно, знаете, как в театре бывает во время спектакля: повод пустячный, а смешинка на сцене кому-нибудь из актеров в рот попадет, и начинается цепная реакция. Остановиться невозможно. Так было и здесь. На глазах у всех были слезы от смеха. Наверное, только одна я не смеялась…

На телестудию пришло пополнение. Аза Лихитченко стала диктором. Она мне рассказала, что в моду вошла новая прическа с начесом. Тогда ни парикмахеров, ни гримеров нам не полагалось, была полная самодеятельность, кто во что горазд. Устоять перед искушением и отказаться от предложения Азы сделать начес я не смогла. От своей новой прически я пришла в полный восторг. Вхожу в студию, сажусь перед камерой и говорю операторам: «Ребята, поглядите на меня, как из таких коротких волос можно сделать целое сооружение!» Говорю и не подозреваю, что звукорежиссер вывел звук в эфир до предупреждающего звонка. Раздается сигнал, и я уверенно начинаю читать программу передач. Но это еще не все. Я была в маленькой студии. На контровой верхний свет, чтобы не блестели волосы, чтобы не возникал ореол вокруг головы, обычно надевали марлевую сетку. И надо же было ей именно в этот раз загореться! Искры летели на мой начес, а я ничего не чувствовала. До сих пор удивляюсь, как мои волосы не загорелись. Только кончив объявление, почувствовала запах гари.

Пришла в дикторскую, раздается телефонный звонок: «Попросите, пожалуйста, Леонтьеву», — произнес мужской незнакомый голос. «Да, я слушаю», — «Спасибо вам, теперь мы знаем, что из коротких волос можно сделать такую сногсшибательную прическу. А не скажете ли, что сыпалось на вашу голову сверху?» — «Это была последняя деталь, завершившая модную прическу», — ответила я.

Владельцев телевизоров тогда было не так много, тираж наших передач был маленький, и относились мы к телезрителям не то что с меньшим уважением, а как-то проще, по-домашнему. Случись что-нибудь подобное теперь, я, конечно бы, извинилась, а тогда отделалась шуткой. Но урок получила хороший — в студию надо приходить собранной, сосредоточенной, внутренне готовой к эфиру, разве будешь тогда думать о начесах, разве тогда какая-нибудь случайная фраза сможет вылететь в эфир — ведь ее не поймаешь! Действительно, она не воробей.

ЭТО ВЫ НА ТЕЛЕВИДЕНИИ КОМАНДУЙТЕ!

Вместе с немецкими тележурналистами Лизой Варнке и Вольфгангом Рейнхардом я вела телевизионную викторину «Наш друг — ГДР». «Участником» передачи, как символ герба Берлина, был гималайский медведь с белой чайкой на груди.

Первая премия за победу в викторине — туристическая путевка в ГДР. Вот ее-то и должен был на подносе преподнести победителю медведь.

В большой студии на Шаболовке собралось человек сто гостей с предприятий — коллективных членов Общества дружбы СССР — ГДР. За пять минут до прямого эфира помощник режиссера пригласил меня в студию. К своему столику я должна была пройти мимо медведя. Дрессировщики в это время кормили его рыбой, чтобы он не нервничал. Видно, медведь решил, что я посягаю на его деликатес, разинул пасть и вцепился мне в правую руку чуть ниже локтя. От ужаса я замерла, это меня и спасло. Если бы дернулась, наверняка осталась бы без руки. Дрессировщики мигом оказались возле меня и разомкнули его пасть. Я была в черной кофточке с короткими рукавами. Передачу пришлось задержать, пустили видовой фильм. Вызвали «скорую», наложили повязку. Врачи остались сидеть в студии за ширмами. Больно было ужасно. «Только бы начать передачу, — думала я, — а там разойдусь».

Переодеться я уже не успевала. Раздались звонки в студии, на камере загорелся красный глазок. От волнения вместо того, чтобы спрятать за спину забинтованную правую руку, я заложила здоровую левую, а правой начала жестикулировать. На повязке стало проступать красное пятно. Через несколько минут в дикторской раздался телефонный звонок. К телефону подошла Аза Лихитченко, юмора ей не занимать, на вопрос моего мужа: «Что с Валентиной?» — она ответила: «Ничего особенного, ее медведь покусал». С той стороны провода последовала реплика, не знаю, был это юмор или волнение: «Но он не взбесился?»