Обходной контроль

— Вот список людей. Я хочу, чтобы ты их проверила. Служба безопасности их уже проверяла, но безрезультатно. Есть разница в том, когда они задают вопросы и когда спрашивает дама. Если даже этих людей нет, я хочу иметь материал об их прошлом, связях, особенно с коммунистами. У вас есть люди, сотрудничающие с Британским посольством, которых ты можешь подключить, если тебе понадобится помощь. Я буду держать с тобой постоянную связь.

— А где ты будешь?

— О-Галли, Флорида. Я покопаюсь там.

Я записал ей два номера телефона, один Эрни Бентли, а другой Ньюаркского контрольного центра с условным кодом, который означал, что она может пользоваться нашей линией связи и ей может предоставляться ограниченная информация. Я дал ей время запомнить номера, а затем сжег бумажку.

— Дейв Элрой будет здесь, и если станет туго, ты должна скрыться и предоставить ему вести дело дальше. Удостоверься, что не суешь голову в петлю. То, что ты женщина, не спасет тебя. Поняла?

— Да.

Я передал ей пачку банкнот и сказал:

— Этого должно тебе хватить на расходы, пока я не вернусь. Если понадобится платить за информацию, свяжись с Ньюарком, и они все организуют. И, пожалуйста, плати без колебаний, если будут продавать. Деньги в нашем деле самая дешевая вещь.

— Тайгер…

— Да?

Что-то изменилось в ее лице. Появилась серьезность, какой я не видел прежде. Ее глаза были похожи на глаза тех, кого я помнил сидящими в бомбоубежище и смотрящими в потолок так, будто сквозь него они могли видеть в ночном небе виражи приносящих смерть бомбардировщиков.

— Ты действительно думаешь, что должен играть именно такую роль в деле? Не лучше ли оставить это для тех, кто соответственно экипирован, чтобы заниматься делом такого рода?

Я заскрипел зубами.

— Как это, детка?

— Наше правительство. Они…

— Они представляются великими людьми, — почти зашипел я. — Но предают простых людей из-за явной глупости или алчности, потому что схватили барыш, затаив дыхание. А публичное разоблачение следует только после какого-нибудь шантажа или вымогательства. Нет, милая, такие ребята, как я, должны быть здесь. Мы существуем с давних пор и не собираемся оставлять свои позиции. Если один уходит, его место занимает другой, но всегда есть кто-нибудь, кто делает настоящую политику, прикрывая масляные рожи маскирующихся привлекательными титулами правительственных чиновников. Люди-то видят их насквозь. Они не избраны, а назначены на ключевые посты, в результате чего мы в очередной раз имеем новое псевдоправительство, функционирующее на основе коллегиальной политической философии или теории какого-нибудь невразумительного политика «красного оттенка» с диктаторскими замашками, надеющегося когда- нибудь управлять миром. Ты хочешь, чтобы я назвал имена? Черт. Могу назвать тебе сразу не менее пятидесяти твоих и моих соотечественников. У тебя волосы встанут дыбом от того, что знаю я и что должны знать люди. Но в целях самосохранения сильные мира сего держат этих деток под крышкой, с небольшим нажимом, с обещаниями то того, то другого. Так обдумай все. Ты знала об этом и раньше. По крайней мере, мы чертовски одарены в своем роде и делаем такие вещи, которые никто делать не может. Мы не страдаем излишней утонченностью, не боимся потерять работу… и нас не очень беспокоит, что думают по поводу нас другие.

Рондина выслушала меня все с тем же выражением лица.

«Возраст, — подумал я, — ей надо было бы побывать там во время войны. Она была слишком молода в то время, чтобы понять, что в действительности значат убийство и работа агента, а не испытав на себе, не сможешь этого по-настоящему узнать. Ты должен оценить значение смерти и встречаться с ней время от времени, пока не станешь бессердечным. Ты должен держать смерть в руках и умертвить противника, чтобы остаться живым самому… С каждым разом становится легче, и ты начинаешь разбираться в путях этого сумасшедшего мира. Ты превращаешься в опасного противника и можешь действовать в экстремальных обстоятельствах независимо от того, чего это тебе стоит».

Ничего этого я не сказал вслух, но Рондина почувствовала и поняла все без слов. Ее глаза, казалось, что-то искали в моих, и найденное удовлетворило ее. Постепенно ее лицо расслабилось и вновь стало классически красивым. Я снова ощутил теплую волну, поднявшуюся в моем желудке.

— Извини, — сказала она просто.

— Забудь об этом. — Я усмехнулся. — Это для тебя новая игра, а я старый солдат.

Она улыбнулась, блеснув белоснежными зубами.

— Ты забываешь, Тайгер. У меня тоже есть опыт. Дважды до этого…

Да, я помнил слепящий взрыв… выражение ее лица… В последний раз рядом со мной она участвовала в смертельной игре.

— Забудь и это.

— Я должна?

Я внимательно посмотрел в ее лицо, прищурил глаза и сказал:

— Нет… может, и лучше, что ты помнишь, в конце концов. Это поможет тебе быть собранной.