Облако возмездия

— Вы что, шутите? Про комфорт?

— Нет. Не шучу.

— Данунах! Забудьте про комфорт, выкиньте из головы подобную фигню! Вы мне здесь нужны! В качестве нормального человека мужского рода! Надежды и опоры, черт вас раздери!

— Да никто тебе не нужен. Никакой мужик. Ты сама это… с усами.

— Послушайте, чем просто так сдаваться, лучше предложите Пыре сыграть с вами в покер! Ведь вы целый гребаный чемпион мира, а чемпиона никакой компьютер, никакая матрица не переиграет. Потому что чемпион всегда чуточку гений, а гениальность — это искра божья. Ставьте ему условия. Вы тем более выиграете, что Пыря не заряжен на эту игру. Он не готов, но отказаться сесть с вами за стол не сможет.

— Почему?

— Гордыня не позволит. Вы не заметили, как он все время надувает щеки? Верный признак пустоты и тщеславия.

— А это идея, слушай! Хотя, с ним играть в любом случае себе дороже. Он наверняка знает, что в прикупе. Феликс оживился, впрочем, ненадолго, очень скоро огонек его энтузиазма поугас. Было видно, что писатель серьезно подавлен обстоятельствами.

— Ну, и у вас, наверное, пара запасных тузов в рукаве имеется, — подыграла ему Лимбо.

Нетрой цыкнул, рыгнул и, бормоча нечленораздельное, задергал мочалкой сросшихся с бородой усов. Косматые брови насупились, взгляд, потяжелев, спустился с потолка и зафиксировался на собственном его пупке.

Черт, подумала Лимбо, заскучал писатель. Этого еще не хватало. Быстро же он скис. Вот почему, чем здоровей мужик, тем менее устойчив он к трудностям? Им бы, этим громилам, ПМС регулярно устраивать, чтобы в тонусе были! Ничто так не стимулирует жизнелюбие, как регулярное кровопускание. А то, чуть что — уже размазня. Но ведь он на самом деле ей нужен! Да, блин, ей нужна поддержка! Если Нетрой действительно выбывает, это сильно осложнит ситуацию. Одной ей, пожалуй, с этим делом и не справиться. Мазафак!

— Так, а что еще ты можешь сказать интересного про местную пси-колонию? — неожиданно вышел из пике созерцания пупа Нетрой. — Про эту, сцуко, матрицу? Особые характеристики, свойства, может быть, которые следует учитывать при общении с ней? Уязвимости?

Лимбо поджала губы.

— Есть, наверное, кое-что. Опять же, применительно к пчелам. У них, например, консенсусное принятие решений. Совместное производство продуктов питания, но при этом явное разделение труда. Не знаю, насколько труд вообще совместим с гламурными манерами Пыри. Вообще же, пиксельный наш враг, полагаю, может принимать любые обличья. Или воспроизвести какой угодно образ из сна того человека, в голову которого он забрался. Нет проблем, нет ограничений. Пси-энергия позволяет лепить из реальности, что угодно. Даже так: творить любую реальность.

— Ну, так уж, что угодно…

— Поверьте мне, я знаю что говорю. Например, тот белый пушистик с зонтом, — помните? — он из моего сна. В джипе у братков я отключилась ненадолго… Хоть и далеко, вроде бы, было, тем не менее, просканировали.

— Правда, что ли? Ничего себе!

— Да. Поэтому, уверена, нам с вами вскоре тут может явиться что угодно. Хоть стая рыбок. Пираний. Или клоун с мертвыми глазами. Слова ласковые, да за ними холод и смерть. Думаю, мы можем еще увидеть и себя, собственные свои зеркальные отражения. Посмертные. Ну, такое.

— Зачем ему все это? Шутовство и балаган?

— Способы воздействия на психику, это же понятно. Наблюдает, как мы реагируем, изучает. Система, основанная на формуле, — а мозаичный разум именно такая система — может предвосхищать наши реакции, имитировать чувства и манипулировать ими. Он пытается решать за нас, предугадывать, опережать. Ему нужно взломать нашу психику, он к этому стремится, прежде всего. Чтобы контролировать. Кстати, о сверх способностях. Они у него, конечно, есть, с нашими возможностями не сравнить. Сами видели. Но, у сверх разума имеются и многократно усиленные людские недостатки. Уверена, в такой же мере в нем представлены все наши слабости и пороки. Ничто человеческое ему не чуждо, вот так. Гений и злодейство, в чистом виде. Он легко при случае снимет все моральные ограничения, они ему вообще не свойственны. Главное — достижение поставленной цели, цена не важна. Поэтому, если он дорвется-таки до власти — посмотрите, если доживете: рай на земле воцарится, но со всеми признаками и атрибутами ада. Мало не покажется никому. Нам надо его остановить.

— А, хрен с ним! Я, может, и не доживу до того времени, но все равно, хотелось бы пожить подольше. Говорю совершенно искренне, не лукавя.

— Живите, сколько сможете, кто против? Но зачем этой мрази подыгрывать? Вы же не такой, как она.

— Откуда ты знаешь?

— Ну, так мне кажется. Да нет, я уверена.

— Тебе кажется. Вообще, знай, если не знаешь: писатель, чтобы книга его достигла успеха, готов без зазрения совести убить своего героя. Как бы он сам его ни любил. Как бы герой ни был популярен у читателей. Тем более даже, если популярен. Но популярность вещь такая, хищная, требует постоянной подпитки. И всеядная, ей все равно, кого сожрать. Убить героя, это лишь пример, как добавить книге силы, один из способов писательского бессмертия.

— К чему вы это?