Облако возмездия

Он напряг память, пошевелил мозгами, но тщетно. Кроме отчетливого поскрипывания и похрустывания под жесткой коркой скальпа — ничего. Последнее, что ему помнилось, это ресторан, певица на эстраде и ее голос. Стол опять же, и господин Клер напротив. И что-то еще…. Кажется… Где, кстати, Борисфен Нифонтович? И как он сам оказался здесь, в этом амбаре с деревянным полом из некрашеных досок? Писательский инстинкт, несмотря ни на что, работал, он продолжал фиксировать детали. Стены комнаты, кстати, тоже были обшиты деревом, что и делало ее похожей на амбар. Он сразу заметил, сразу… Комната была сухой, и пахло в ней, кроме сена, какой-то бакалеей, что подтверждало догадку про истинное предназначение помещения.

Господи! Его откровенно мутило. Не хватало еще, подумал он. Надо держать себя… внутри. Хотя, это было бы выходом. Будь он один. Кстати!

Он перевел, морщась от его яркой настырности, взгляд на световое пятно.

У небольшого окна на широкой лавке, застеленной какой-то овчиной, обняв колени, сидела девица, которую он сразу узнал, несмотря на то, что она неотрывно смотрела в другую сторону, в окно, наружу, и на его шевеления никак не реагировала. Да, да, эти кудряшки, этот изгиб шеи, эта посадка головы. И, черт побери, пренебрежительные, демонстративно независимые плечи.

Феликс откинулся обратно на спину, закрыл глаза рукой. Вот, умеют же некоторые! Еще слова не сказала, а ощущение такое, будто изваляла в чем-то липком. Отравила презрением. Захотелось провалиться туда, где ничего этого, неприятного и позорного, не было. Но, с другой стороны, существовала настоятельная необходимость определиться, с местоположением, и вообще, и с ней, настоятельностью, приходилось считаться. Уступая плохо формулируемому ментальному побуждению, он с трудом, с неприятным ощущением боли, прочистил горло.

— Эй! — позвал он соседку по комнате. — Как там тебя? Лимбо!

Существо с кудряшками нервно дернуло плечом, как бы желая заслониться от его жизненных проявлений, потом медленно повернула голову и выжидательно посмотрела в его сторону. Именно в сторону, не фокусируясь.

— Ну? — спросила чуть погодя. Хотя, возможно это был и не вопрос.

— Может, мне все же следует звать тебя Лаурой? Эй, Лаура! Нетрой был тот еще фрукт и не любил пренебрежительного к себе отношения.

— Ненавижу это имя! — прогнозируемо отозвалась девушка.

— Тогда просвети, будь добра, что мы тут делаем?

— Вы, например, отдыхаете.

— А вообще?

— А вы что, в самом деле, ничего не помните?

— В самом деле. Иначе бы не спрашивал.

— Нас с вами сюда привезли. На машине. Ночью.

— Сюда — это куда? Где мы?

— Не знаю. Какая-то деревня.

— А где остальные?

— Никаких остальных нет. Только мы с вами. И те…

— Кто, те?

Распахнулась дверь, и в амбар вошли те, о ком Лаура рассказать не успела.

Два здоровенных парня, расставив ноги, остановились у входа. У одного в руках был, черт побери, автомат. Ни хера себе, подумал Феликс. По животу медленно расползалась инъекция холода, консервируя тошноту и прочее похмельное баловство. То есть, здраво предположил он, я, мы, здесь что, в заложниках?

— Ты смотри, оклемался уже, — сказал малец с автоматом и в свободном стиле повел стволом в сторону Нетроя.

— И отлично, не придется приводить в чувства, — ответил второй.

Они подошли к сетератору и, взяв за шкирку, попытались рывком поставить его на ноги. Но не тут-то было, даже для таких дюжих молодцов Феликс оказался чересчур тяжелым. Сто десять килограммов живого веса, шутка ли! Плюс, к тому же, давно не посещал туалет. А надо бы.

— Эй, пацаны, — слегка упираясь, попытался наладить контакт с группой подхвата Нетрой, — вы чего это?

И контакт наладился, правда быстрей и жестче, чем он ожидал. Малец больно ткнул ему в ребра автоматом.

— Пацанов здесь нет, понял! — сказал он. — Повывелись все. Ну-ка, вставай быстро, пока дырку тебе в боку не сделал!

— Давай-давай! — тянул его за шиворот второй. — Шеф ждет, а он ждать не любит!

«Шеф? Что еще за шеф»? — думал Нетрой, вставая. Процедура оказалась не из легких, его все-таки изрядно покачивало, но мальцы, крепкие, как быки, подпирали его с двух сторон, так что ничего, справился.

Лимбо вскочила было на ноги, но один из мальцев цыкнул на нее, и она тут же села на лавку обратно.

За дверью Нетрой уперся намертво.

— Не, пацаны, — сказал он угрюмо, — сначала отлить. Иначе никак.

— Здесь нет пацанов… — опять взвился тот, с автоматом, он, похоже, был психованным, но напарник его урезонил: — Да ладно тебе, не заводись. Чуваку на самом деле надо. Они отвели Феликса в туалет типа сортир, и предоставили возможность вкусить блаженства облегчения. Вкушал писатель долго, минут семь, попутно пытаясь сообразить, что все это значит. Сообразить не удалось, наверное, потому, что соображалось плохо, и он перестал понапрасну напрягаться.

— Я весь ваш, — выдавив из себя последнюю каплю и застегнув штаны, сообщил он мальцам.