Облако возмездия

— К тому же, а почему нет? Мы вполне можем организовать жизнь на земле так, чтобы всем было хорошо. Более того, мы желаем этого и кровно в этом заинтересованы.

— И вы думаете, что IT-компании добровольно уступят вам поляну, которую так долго разрабатывали и в которую вложили немереное количество денег?

— Тьфу на них!

— Так просто?

— Так просто. Послушайте, мы, в конце концов, рассчитываем, что люди и сами проголосуют за нас. Ведь в отличие от IT олигархов мы предлагаем всем присоединиться к нам — постмортум. Заметьте, не вместо жизни, а — после. Реальная загробная жизнь, здесь и сейчас. Мы еще и обратную связь наладим, вот увидите. Чтобы, так сказать, из первых уст, непосредственно, новости шли, и без всяких тарелок.

— Объясните тогда мне, дураку, в чем ваш гешефт?

— Ну, вы до всего хотите докопаться. Ладно, смотрите. В отличие от всех прочих управленческих элит и властных группировок, наш интерес — и наш гешефт — находится вообще вне материальной сферы. По крайней мере, в основной своей части. В чем мы заинтересованы, так это в притоке новых членов в наш открытый клуб, в общий коллективный разум. Потому что с каждой новой ячейкой наши возможности возрастают. А с определенного момента этот процесс станет лавинообразным и неостановимым, и наша мощь возрастет максимально. Поэтому, мы готовы, и мы будем кооптировать в себя всех.

— Ну, понятно, тогда вы сможете решать кроссворды и прочие головоломки. Людям-то, зачем это надо? Ваше усиление? Ваши сверх возможности?

— Очень даже зачем. Во-первых, благодаря нашему общему руководству, жизнь на земле наладится, и каждый — каждый! — сможет прожить ее достойно. Во-вторых, исчезнет, наконец, неопределенность, прекратится произвол незнания и необходимость веры, слепого полагания на чьи-то обещания или пророчества. Каждый будет точно знать, что, завершив земной путь, не превратится в ничто, а станет частью общей мозаики, единого разума, присоединится к своим родителям и прочим родственникам… Ну и, сможет вместе со всеми решать новые головоломки.

— Мазафак! Захватывающие перспективы, что и говорить! Вы планируете устроить на земле и рай, и ад одновременно! Удивительно! Представляю, все ходят строем и держат прогиб спины. Но ведь вы же и теперь уже идете по этому пути? Разве нет?

— Увы, пока нет. Пока для нас это только мечта. И цель.

— Почему пока? Почему пока?

— Старый механизм разделения пространств продолжает действовать, и души по-прежнему утекают за Стену. Нам еще только предстоит придумать, как это изменить. Или обойти. Например, сделать Стену непроницаемой с этой стороны. Зеркальной, как ваша колба. Не знаем, это задача более дальней перспективы… Кстати, она тоже для вас.

— Благодарю покорно! Налицо все признаки маниакального прожектерства. Вам никто не говорил, что это опасно?

— Ничего, справимся. Опасности бояться — в лесу оставаться.

— О! — встрепенулся Нетрой восторженно. — Какие перлы! Можно, я запишу? В записную книжечку?

— Валяйте, — благодушно махнул рукой альфа, — займитесь чем-нибудь.

— Все же вы — матрица, потенциальная, — с мрачным видом подвела черту Лимбо. — Еще хуже обычной, потому что идейная. Ненавижу матрицы!

— Надеемся, вам удастся пересмотреть свои предпочтения. После некоторой работы над собой.

— Не дождетесь!

— Кое-какое время у нас пока есть, подождем, — альфа пожевал губами и, оглянувшись, сделал широкий, обобщающий жест рукой. — Ладно, осваивайтесь тут. Дальнейшие разговоры перенесем на более поздний срок. Представляется, их будет немало. Изобразив церемониальный полупоклон, он направился к выходу, но был остановлен Папой Сью.

— Минуточку! — воскликнула она, поднимая вверх палец. — Минуточку!

— Что еще? — с явным неудовольствием спросил альфа, останавливаясь.

— Прежде, чем за что-то браться, прежде чем вообще на что-то соглашаться, мы хотели бы встретиться с Генрихом. Понятно, что вы не собираетесь выполнить договоренность и отпустить его, поэтому мы хотели бы убедиться, что с ним все в порядке. Что он жив, наконец!

— А вот, кстати, да! Я и сам собирался. Нет ничего проще, — освежившись тенью улыбки, он выглянул в коридор и позвал. — Генрих! Генрих! Подойдите сюда!

Эти его улыбочки, точно гипюровые лоскутки, подметила Лимбо. Что это он их, надо и не надо, сует, понимаешь…

Во дворе стих стук топора, потом раздались шаги и скрип половиц в коридоре, и на пороге нарисовался тот самый рубщик дров. Инструмент он принес с собой и, поигрывая им, сжимая в руке топорище, быстро оглядел комнату и обратился к альфе с тревогой в голосе.

— Что-то случилось, шеф?

— Все в порядке, Генрих, все в порядке. Просто хотел представить вас нашим гостям. Не знаю, почему-то он все время называет нас шефом. Альфа всплеснул руками, как бы снимая с себя этим жестом всяческую ответственность. И, повернувшись к Лимбо, порекомендовал ей бойца: — Вот, пожалуйста, Генрих, собственной персоной. Прошу любить и жаловать. Он тут рядом всегда, по хозяйству… Присматривает.

— А заодно и за нами?

— Это тоже не помешает.

— Но вы же должны…