Облетая солнце

Спустившись с холма, я направилась в деревню масаев. Привязав Пегаса к изгороди, вошла в поселок. Первой мне попалась молодая женщина по имени Джебта. Мы не встречались много лет, с тех пор как обе бегали здесь девчонками. Джебта стояла во дворе и повернулась, чтобы проверить младенца, привязанного к округлому, точно бочок тыквы, бедру, — и тут она увидела меня. Я не удивилась, что она меня узнала.

— Добро пожаловать, госпожа. Проходите.

Я подошла к ней, протянув руку, потрогала шелковистые косички на головке малыша, спавшего у нее в люльке на бедре, затем прикоснулась пальцами к ее темному блестящему плечу. Джебта превратилась в настоящую масайскую женщину, со всем грузом забот, которые выпадали на их долю. Ничего не изменилось.

— Это твой единственный малыш, Джебта? — спросила я.

— Это самый младший, — ответила она. — А как ваши дети, госпожа?

— У меня нет детей.

— А вы замужем?

— Нет. Больше нет.

Она неторопливо повела головой, показывая, что понимает, но на самом деле это был всего лишь жест вежливости. На разложенном прямо во дворе огне фыркал черный котелок, из которого доносился ароматный запах каши. И я вдруг ощутила такой приступ голода, какого не чувствовала давно.

— Я пришла навестить арапа Руту, Джебта. — сказала я. — Он здесь?

— Нет, госпожа, — ответила она. — Он отправился на охоту с остальными.

— Я понимаю. Не могла бы ты сказать ему, что я приходила и спрашивала его, — попросила я.

— Да, конечно, — кивнула она. — Он будет опечален, что пропустил встречу с таким другом.

Моло находился в восемнадцати милях к северо-западу от Нджоро — на высоком плато на самой вершине гряды Мау, на десять тысяч футов ближе к звездам. Возвышение делало это место в корне отличающимся от равнинной территории. Ледяные ручьи протекали в зарослях папоротника, на низких, частенько затуманенных склонах паслись длинношерстные овцы. По пути мне попадались фермы, но по большей части здесь произрастали разновидности пиретрума, а также бесчисленные виды хризантем, обильно цветущих в горной местности. Их цветки высушивали и растирали в порошок, который использовали для истребления насекомых. В это время года они выглядели потрясающе — кусты, покрытые, точно снегом, белоснежными цветами. Кроме того, там в горах можно было увидеть и реальный снег, — он иногда выпадал, — и я невольно задавалась вопросом, готова ли я к подобной перемене.

Небольшое поселение представляло собой нагромождение потрепанных деревянных домишек и магазинчиков с железными или крытыми соломой крышами, теснящимися вдоль разбитых улиц. Это местечко казалось куда суровее, чем Нджоро, или Накуру, или Джилджил. Я сразу поняла, что полюбить его мне будет трудновато. Я остановилась перед первым же кафе и, привязав Пегаса, отправилась выяснять, где находится Вестерленд.

Потребовалось всего несколько вопросов, чтобы я узнала все, что мне было необходимо, и даже больше. О том, что соседнее поместье Инглвуд Фарм принадлежало мистеру и миссис Карсдейл-Лак, скучноватой паре, которую я встретила на охотничьей вечеринке у Карен год назад. За те несколько дней, которые мы провели вместе, я не завязала с ними никаких отношений, однако, направляясь в Вестерленд, я обдумывала, как мне соединить обе открывающиеся возможности. План требовал быстрых действий, но за мной стояли мои победы. Я хорошо знала свое ремесло и могла доказать это. Мне были необходимы время и немного уверенности.

Кузен Коки, Джерри, оказался доброжелательным и рассудительным парнем. Коки написала ему письмо, в котором расхвалила мои умения, и он готов был дать мне попробовать себя с двухлетним гнедым жеребцом по кличке Барон, которым он владел на паях со своим «молчаливым» партнером Томом Кэмпбеллом Блэком. Жеребцу еще надо было сбалансировать шаг, но он обладал недюжинной энергией и робостью не страдал. Я сразу поняла, что смогу с ним кое-чего добиться. Равно как и со вторым своим подопечным, годовалым жеребцом по кличке Рэк, потомком Камсискана, когда-то давно он был звездой в конюшне моего отца и возглавлял список породы. Рэк как раз принадлежал семейству Карсдейл-Лак, которые тоже согласились предоставить мне шанс. Они же поручили мне озорную проворную кобылку Мелтон Пай и предоставили в мое распоряжение небольшой домик на принадлежавшей им территории. Одного из слуг приставили ко мне грумом.

— У него в жилах кровь Камсискана, Рэк рожден для побед, — пообещала я Карлсдейлам, когда они приехали посмотреть, как я работаю. Джордж Карсдейл-Лак курил ароматизированные сигары, и в загоне вокруг него стоял гвоздичный аромат, как на Рождество. Его жена Виола все время потела даже в прохладном климате Моло, она постоянно поправляла вечно мокрый воротник блузки и обмахивалась бумажным веером. Она стояла у изгороди, глядя, как я проехала на Рэке милю с четвертью, пустив его средним галопом. Затем, когда я торжественным шагом вернулась к ним, спросила:

— Я практически не видела женщин, которые бы занимались такой работой. Вы не боитесь, что она сильно огрубляет?

— Нет. Никогда об этом не думала.