Облетая солнце

— Вовсе нет. Я полагаю, все, что мы потеряли, нужно возвратить, если для этого есть возможность. В конце концов, я собираюсь это сделать не только для вас, я бы и сам хотел жить такой жизнью.

— Но мы же только недавно познакомились…

— Я говорил вам, меня просто охватило безумное желание что-то сделать, — ответил он. — Но я предупреждаю, я настроен серьезно. Я не из тех парней, которые сильно жеманятся, точно девицы, когда видят то, что им на самом деле нужно.

Мы сели в машину и несколько миль проехали в полном молчании. Я задавалась вопросом, как понимать его слова, но вскоре все стало ясно.

— Я понимаю, что поставил вас в неудобное положение, — произнес он чуть позже.

— Пожалуйста, поймите правильно. Мне, на самом деле, очень лестно…

— И это все? — Он как-то криво улыбнулся, не отрываясь от дороги. — Я чувствую, грядут большие квалификационные соревнования. Я придаю им особое значение.

— Понимаете ли, я очень гордый человек. Сколько бы ни была мне дорога ферма Грин Хиллс, я не могу принять такой подарок от вас, ни от кого не могу.

— Я тоже горд, — ответил он, — А также весьма упрям. Для меня совершенно ясно, что мы стремимся к одной цели. Мы могли бы стать партнерами в большом предприятии. В равной степени независимыми и в равной степени упрямыми партнерами.

Его слова заставили меня улыбнуться. Однако я молчала, пока мы не доехали до Кампи-я-Мото и не начали взбираться по крутому склону. Я сразу увидела, что от нашей фермы почти ничего не осталось — несколько полуразрушенных пристроек, покосившееся ограждение загона. Но вид с холма — он был все тот же.

— Очень красиво, — произнес Мансфилд, остановив машину и выключив мотор. — И все это было ваше?

Да, все это было мое. Когда-то. Мои Абердары, врезающиеся изогнутой линией в бледно-голубое пространство неба, острый выступ Менегайи и темная полоска леса Мау на горизонте, в котором кипела жизнь. Даже вид развалин старого отцовского дома не огорчил меня на фоне этой красоты.

— Да, так и было, — ответила я.

— О, я совсем забыл, — произнес Мэнсфилд неожиданно. Он потянулся назад и вытащил ящик для льда, который он хорошенько запрятал под заднее сиденье. Ящик был наполовину полон растаявшей водой, и в нем болталась одна бутылка шампанского, когда-то, возможно, холодная, но только не сейчас.

— Похоже, пить это будет ужасно, — заметил он, вытаскивая пробку.

— Не имеет значения, — ответила я. — Один хороший друг как-то сказал мне, что шампанское абсолютно необходимо в Кении. В конце концов вы тоже должны приобщиться к нашим традициям.

— Правда? — Он разлил шампанское в обычные стаканы, которые прихватил с собой. — За что мы выпьем?

Я некоторое время молча смотрела на пейзаж, открывавшийся за окном машины, — пейзаж, навечно отпечатавшийся в моем сердце.

— Я никогда не забуду это место, — произнесла я наконец, — даже если однажды здесь и вовсе сотрется память обо мне. Я очень рада, что вы захотели сюда приехать.

— Грин Хиллс — прекрасное название. А как мы назовем нашу ферму? — спросил он.

— Вы будете настаивать, пока не уломаете меня, верно?

— В этом и состоит план.

Я повернулась и взглянула на него. Он был так похож на Беркли — те же гладкие руки, волосы безупречно подстрижены. Мне вдруг невыносимо захотелось поцеловать его. Наклонившись, я приникла к его мягким, точно перьевая подушка, губам. На языке я почувствовала вкус шампанского.

Глава 46

Верный своему слову, Мэнсфилд в течение нескольких последующих месяцев упорно старался рассеять мои сомнения, и постепенно ему это удалось. Правда, как оказалось, дело не только в ферме. Я всегда очень хотела найти подходящую замену Грин Хиллс, чтобы воспоминания перестали причинять мне боль. Но Мэнсфилд, как выяснилось, еще и собирался на мне жениться.

— Я только что развелась с Джоком, — возражала я. — Неужели ты в самом деле полагаешь, что я сошла с ума и готова снова связать себя брачными обязательствами?

— Все будет по-другому, — уверял он. — Мы с Джоком разные люди.

Мэнсфилд принадлежал к редкостной породе людей. В нем не было ни капли сходства с Джоком, или Фрэнком, или Боем Лонгом. Он выслушивал истории о моем непростом прошлом, не моргнув глазом. Я решила не утаивать от него ничего — вплоть до того, что поведала даже о Денисе и Карен. Мне не хотелось, чтобы в наших отношениях оставалась недосказанность. Всего этого мне хватило с лихвой.

— Ты все еще любишь Дениса? — как-то поинтересовался он.

— Он выбрал Карен. И я не могу ничего изменить.

Я видела, как лицо Мэнсфилда слегка помрачнело.

— Подумай хорошенько, хочешь ли ты связываться со мной? — продолжила я. — Со мной много хлопот, кроме того, я предупреждаю, что не очень хорошо справляюсь с такими скучными занятиями, как, например, приготовление еды, да и с прочими домашними делами.

— Об этом нетрудно догадаться. — Он улыбнулся. — Но мне требуется компаньон не меньше, чем возлюбленная. В жизни иногда чувствуешь себя очень одиноким. Скажи мне, Берил, я тебе нравлюсь?

— Да. Это честно. Ты мне очень нравишься.

— И ты мне. Вот с этого мы и начнем.