Обмасонивание

Обычный ритуал бракосочетания завершается приведением молодых в спальню, их раздеванием перед толпой сопровождающих, готовых засвидетельствовать под присягой — они, те самые, укладыванием молодых в общую постель.

«На кровать слоновой костиПоложили молодых…И оставили одних».

Пушкин, описывая свадьбу Руслана и Людмилы, чуть лукавит. Остаться «один» аристократ не может никогда.

Твен говорит о том, что у Янки была куча слуг, но когда их надо было позвать — приходилось вставать и идти за ними.

Это — ленивые, плохо обученные слуги. Которые своего хозяина не бояться и не уважают. Хороший слуга — как суслик в степи — его не видно, но он есть. Щёлкнул пальцами — чего изволите?

Всякое слово, движение, вздох… подслушивается, подсматривается, комментируется и переносится.

И это правильно — тут исполняется условие межгосударственного… договора. Никаких сомнений в полной ратификации соглашения у общества быть не должно.

Если исполнения не было — брак недействителен. Так разводились королева Марго с Генрихом Наварским. Основание: за двадцать семь лет брака они ни разу не спали в одной постели. То, что Маргарита воевала со своим мужем, долгое время была любовницей Гиза, сидела в плену у мужа, принимала роды у его любовниц, активно и очень доброжелательно принимала участие в воспитании его бастардов…

Супружеские обязанности не исполнялись? — Все свободны.

Об-брачувались. Всё? — Отнюдь. Брак признаётся недействительным (ничтожным) в случае бесплодия (вина возлагается на женщину). Или, реже, при отсутствии сыновей. Или при рождении мальчиков, но их смерти в младенчестве.

Функционал. Утилитарность. Дому нужны наследники. Народу нужна непрерывная линия наследственных правителей.

Вам, лично, неинтересно знать какой именно мужик вашу королеву растопыривал? — Вас заинтересуют. Пожаром вашего дома в очередной династической войне на вашей земле.

Как такой, общественно-полезный, традиционно обязательный порядок введения очередного соглашения в действие, переносится на реальных людей?

Чисто к слову. Дижон, пару столетий позже. К ступеням кафедрального собора приходит хорошо одетая девятилетняя девочка. И начинает громко плакать. Сбегаются горожане и участливо интересуются:

— Кто обидел тебя, прелестное дитя?

— Батюшка мой, герцог Бургундский. Замуж меня выдать хочет. А женишок-то — поганенький. Не хочу-у-у!

Возмущённый горючими слезами премиленького ребёнка, народ Дижонский топает к своему герцогу. Где и выговаривает своему сюзерену и господину:

— Ай-яй-яй. Нехорошо.

Герцог чешет в затылке.

— И то правда. Поганенький? Как-то не обращал внимания. Как же обосновать-то…? — А! Невеста маловата! Жениху — отказать.

В самом деле — второклашка. Куда такую… супружеский долг исполнять?

Такую, которая сама, без денег, войск, вассалов и советников, просто уместно исполненными слезами и стенаниями, довела народ Бургундии едва ли не до восстания. Остальные её сверстницы плачут молча.

Проходит два года. И четырёхклассница — уже взрослая! выходит с восторгом за другого жениха, которого подогнал заботливый родитель.

Позже эта девчушка станет одной из ключевых фигур в развязывании Столетней войны.

Перебирая хроники этой эпохи я нахожу едва ли не единственный случай, когда замуж идёт девица аж двадцати двух лет.

Софья, старшая дочь Вальдемара Великого, короля Датского. Брак неравный, ущербный. Дочь короля становится женой кое-какого графа Веймар-Орламюнде. Но… перестарок, «с паршивой овцы — хоть шерсти клок». Причина — в той жесточайшей междоусобице, которая шла в Дании. При которой Вальдемар не мог не только равного по статусу жениха дочке сыскать, но и вообще — не знал будет ли он сам по утру жив.

В моей АИ Вальдемару не пришлось подавлять восстание датских графов при коронации своего восьмилетнего сына, вводя наследственное правление. Принцы не рискнули. А принцессе Софье не пришлось тосковать в долгом девичестве.

Нормально же здешняя «педофилия» выглядит так.

Герцог Саксонский Генрих Лев в январе 1168 года берёт в жёны дочь Генриха Плантагенета Короткий Плащ — Матильду. Через два года после предшествующей помолвки двенадцатилетнюю девочку привозят в Саксонию, где и венчают с почти сорокалетним Львом.

Для Льва — вторая жена, у него — постоянная любовница, уже родившая ему признанную им дочку, есть ещё там… некоторые. Брак совершён. На небесах и на земле.

И, между сорокалетним мужчиной и пятиклашкой, вспыхивает любовь. Не преступная — они законные супруги, но яркая. Составившая для них тридцать лет счастья. И основание для нескольких столетий катастроф Германии и Италии.

Малолетка оказалась хваткой. Через четыре года, в отсутствии мужа, отправившегося в Палестину, родила дочку, организовала оборону столицы, отразила нападение трёх соседей-феодалов. И поссорила мужа с императором.