Обмасонивание

А чего ж нет? Основной в послании технологический вопрос: олешек — скотина или птица?

Почему барка с Вщижской вдовой от Коломны пошла вниз по Оке, а не вверх в Москва-реку? По совету Софочки, переданному ею через одного попа другому?

Пребывая в растерянности, Ростислава не могла ничего решать. Ближники её тоже не имели ясной перспективы. Гребцов на барке мало, против течения не выгрести, посадник Коломенский всеми силами увиливает от необходимости давать людей — весна, все огрехи, снегом прикрытые, нынче вылезли, мужики к севу готовятся, одно межевание чего стоит… А прямого приказа нету.

Запросить приказ? — Посадник… очень не рвётся. А княгиня — смысла телеграфа не понимает, хотя вышки видит.

— Пойдём-ка вниз. А там… Князь Рязанский Живчик дочери друга и господина своего поможет, даст людей, вода спадёт и по Клязьме…

Кроме всего прочего, Ростислава боялась встречи с отцом. Вроде бы вины её в смерти Магога нет. Но давние, важные расчёты Боголюбского на Вщиж, на то, что с Десны вороги не придут — провалились. Для Андрея дочь… конечно дорога. Но государственные дела дороже. Утешения Ростислава не ждала. А ждала пострига да кельи монастырской. При более-менее резких словах отца. Впереди маячил заруб.

Разница между зарубом и порубом — в добровольности. В первый — своей волей идут. Или тем, что «своей» — названо будет. А так-то… яма.

В Боголюбово княгиня и спутники её — не торопились.

Софочка, узнав у связистов, что барка Вщижская скатывается по Оке, убедительно показала Ипаю, что погосту для развития — много чего не хватает. Всяких мелочей, одного-другого-третьего… И убедила отправить её во Всеволжск.

— Я ж там служила! У самого Воеводы на подворье жила! Меня ж там знают-помнят. Всякие ходы-выходы…

Ипай отправил её, с подарками, с оказией в столицу. Где умная Софья не попёрлась на воеводское подворье — там дело быстро бы дошло до Агафьи или Ивашки, а остановилась у одной из своих знакомых.

Бабы замуж выходят, детями обзаводятся, живут с мужьями своими где тем указано. И своих давних знакомых, по делу приехавших, с радостью принимают.

Связисты с погоста просили своих коллег в городе помочь «доброй женщине». А та ещё и подарки привезла.

Не-не-не! Не шкурки. За шкурку без казённого клейма — можно запросто в каторгу загреметь.

— А вот мёдок. Прошлогодний, удмуртский, лесной. Особенный! Духлявый! Чтобы жизнь послаще была. А вот травка. Заварить и пить. Ну… дело-то ваше молодое. Чтобы и бабам с вами слаще было…

Среди прочей, чисто из уважения, беседы:

— А вот, помнится, княгиня Вщижская… Из Рязани баркой идёт? В Муром, поди? А когда? Ах, бедняжка, такая молоденькая, а уже… ну, бывайте, добры молодцы, служите хорошо.

Движение плав. средств отслеживается. Тайной для моих насельников не является. Иная каждый день заявляется:

— А мой-то… на такой-то лодочке… нынче где?

Есть ограничения по информации о воинских караванах, есть — по особенным торговым. Но тут… какая-то левая барка… Добрая женщина, чисто из сочувствия… А что? Это секрет?

На моих землях нет разбойников. Это, отчасти, следствие «информационной открытости». Когда подобный ватажок заявляется — аврал. Поднимаются и сыскари, и егеря, и войско, и корабельщики. И Всеволжские, и местные. Сыск идёт до полного уничтожения.

Вот грабанули лодочку. По следам — десять шишей. Пока всех десятерых не сыщут — не остановятся. Вместе с общиной, из которой они стартовали. И мне плевать — в каких землях они шарахаются. Тем более, что и Боголюбский, и Живчик со мною в этой теме солидарны. А новгородским… им бегать далеко. Да и на Сухоне у меня уже погосты ставят. Нынче Чарджи по Костроме пройдётся… выкинем эту дрянь ушкуёвую за Ладогу.

* * *

Секретить что-то без необходимости от своих — не хочу. В совковые времена нагляделся. Всем понятно, что безопасники при профилактике роняют авторитет власти и выглядят придурками.

— Пройдите через магнитную рамку.

— А вы чего, так не видите, что я не террорист? Ну, тупые.

* * *

Барка приходит в Муром. Город — рязанский, посадником — Илья Муромец. Который на мои дела нагляделся, порядки знает:

— В Клязьму вам не пройти. Только поселенцы да караваны с его, «Зверя Лютого», грузом.

— Ап-ап… Да я, да мы… Сама! Княгиня! Дочь самого!

— А ему пофиг. Нет, ежели Андрей Юрьевич сам… Шли гонца в Боголюбово. Может, князь Андрей и попросит… Или — давай назад к Коломне… А то можно тем же Гусём… а далее — конями…

Не надо иллюзий из серии «про свободную торговлю». Я ухватил перекрёсток дорог. Самим ГБ построенных! И никого через него пускать не собираюсь. Какая монополия более естественна, чем географическая?

— Притащил чего? — Продай моим людям. За пол-цены. И у них же — купи. За — две. То, что с другой стороны такой же бедолага чуть раньше притащил, точно также продал и моими уже для тебе перевезено. А разница, «два процента» — в мою казну. Не хочешь? У нас — воля вольная. Тебе в Персию? — Вон Донская Переволока. Семьдесят вёрст боя с кыпчаками. Хочешь северного товара? — Вон психованный Новгород. Там, как раз, они снова друг друга режут. Сходи. Глядишь, и тебе чего обломится.