Обмасонивание

Интенсивный поток новосёлов, для которых приход во Всеволжск связан с изменением их повседневных норм и правил, представлений о «хорошо», «возможно», «прилично»… о самих себе — даёт такой поток стенаний и проклятий, что мы уже утратили способность реагировать на этот вопль «народной души». Просто акустические шумы. Раздражают, но несильно. Вот когда «а в ответ тишина» — сразу просыпаешься, начинаешь головой крутить: почему молчит? Жива ли?

Здесь девка оказалась… адаптивной. С эластичной, не закостенелой, не омертвевшей системой табу. Её этика смогла растянуться. Как и тело. Без чего во Всеволжске — не выживают.

Я — про этику, если вы не поняли.

Мне, конечно, льстит такой уровень переосмысления реальности под влиянием моих проповедей. Типа: я такие убедительные звуки издаю!

Но… это куда более свойство не меня, а конкретной личности. Реализм. Её собственный. Я же вижу, среди приходящих персонажей, немалое количество таких, до которых не доходит годами. И их приходится загонять «на кирпичики».

— Глянь-ка. Может, по жизни пригодиться. Такое умение.

Я приоткрыл дверь в предбанник и, когда девка подошла, поставил её перед щелью, поглаживая ей шейку и показывая очередное наглядное пособие. И то правда, я, что, единственный на всю округу экспонат?

В предбаннике на столе лежала голая Софочка с высоко задранными и широко разведёнными ногами. Между ними трудился мой десятник. Подбадриваемый поощрительными возгласами своих подчинённых, он, однако, не вполне соответствовал пожеланиям дамы. У нас на глазах Софочка уперлась пятками в крестец своего партнёра и, с комментариями типа:

— Давай-давай! Шевелись! Глубже! - принялась управлять динамическими параметрами процесса.

— Вот же… курва! - прошептал я в восхищении.

Педагогика форева! Очень познавательное, поучительное для будущей жены Ипая, зрелище. Не сомневаюсь, что Софочка организует подобное по возвращению в погост. И этой «доске с глазами» предстоит не визжать, плакать и панически убегать в чуланчик, а принять посильное участие в действе. Рюмочку поднести, рушничок подать — пот выступивший утереть. Может, ещё чего позволят… Софья, поживши среди византийщины в Кидекшах во времена Долгорукого, проявляла, временами недюжинную изобретательность.

— Она — моя мать, - почти неслышно отозвалась девка.

Я продолжал радостно рассматривать «настольный натюрморт», отмечая потёртость на левой ляжке десятника, сбоку. Парень на последнем этапе марша взял себе оружие раненного гридня. Видать, ножны второго палаша закрепил неверно… Чего это малявка сказанула…?

— Что?! Ты — кто?! Как звать?!

— Ростислава. Андреевна.

Я почувствовал, как она вся напряглась. Будто ожидая от меня удара. Не поворачиваясь ко мне, не сдвигаясь ни на шаг, спокойным, безэмоциональным голосом продолжила официальное представление.

— Вдова. Князя Вщижского. Святослава Владимировича. Прозываемого Магогом. Дочь. Андрея Юрьевича. Князя Суждальского. Который Боголюбский.

Глава 543

Чувство…

Вот стоит в загородке бык. Бычара. Жуёт жвачку, вспоминает летние деньки на вольной травке. Мимо проходит какой-то мужик-скотник. И бьёт кувалдой. С размаху меж рогов.

Не пробовали? Со стороны быка? — Я тоже. Но, чувствую — похоже.

М-мать…!

Полярный лис размером с синего кита…

Факеншит! Дурак — сам. Ведь всегда смеялся над молодёжной манерой: «секс не повод для знакомства», ведь учили же в детстве вежливости — сперва имя-отчества спроси, перекинься парой слов о погоде, поинтересуйся нофелетом…

Первая реакция, ещё не осознаваемая — мышечная. Я отдёрнул её в сторону и вскинул над лицом кулак…

Убить!

Уничтожить!

В щёль втоптать…!

Чтобы не было, чтобы сегодняшнюю ночь… вообще вычеркнуть… из жизни, из вселенной…

Мда… видать, я выглядел очень убедительно: девушка отшатнулась, падая попкой на лавку у стенки, сгорбилась, прижала коленки к груди и вскинула над головой руки. В инстинктивной и, очевидно, безнадёжной попытке защититься от внезапной вспышки беспричинного, безграничного бешенства, этого, только что довольно доброжелательного здорового лысого мужика.

Зрелище тощего, панически испуганного, безуспешно и бессмысленно пытающегося защититься, существа… бросилось в глаза. В последний момент. Удар остановить не смог. Чуть довернул. Попал в стенку.

О-ох… Хорошо, что у меня баня крепкая. А то мой приятель как-то, когда его жена довела своим нудением по поводу обмывания квартальной премии, тоже ударил. В последний момент понял, что убивать… не надо. Попал, в панельной многоэтажке, в перегородку между совмещённым санузлом и кухней. Потом его жена месяц молчала и подавала борщ в ванну.

Пососал костяшки пальцев, попыхтел над этой… недоразумением, сунул руку в бочку с холодной водой.

Мысли… Какие могут быть мысли при такой новости?!

Абзац подкрался незаметно. Вот он. Глубокий, как Марианская впадина, и широкий, как Русская степь. Всеобъемлющий.

Исправить, сделать бывшее небывшим — невозможно. Как-то… купировать? Заткнуть, замотать, утопить… Бестолку — утечка всё равно будет.

Трахнуть дочку Боголюбского…

«И над могилою моей — гори-сияй её… звезда».