Обнимая Возлюбленного. Отношения в паре как путь пробуждения

Отклик формирует тонкие гармоничные связи, которые обогащают безвоздушное пространство между сердцами. Благодаря этим жестам, позволяющим нам осознать уровень отчуждённого пустословия, которое, как мы слишком хорошо знаем, способно разобщать, мы поднимаемся над прошлыми реакциями. Когда мы чувствуем, что другой закрывается – хмурит лоб, сжимает челюсти, напрягает живот, отстранённо смотрит, можно расслабиться, легко улыбнуться и показать открытые ладони. Проявить уважение к силе невысказанного, которое может изгонять страх любовью, бессердечность – величием сердца.

Конечно, в нашей культуре, более привычной к реагированию, чем к отклику, существует несколько традиционных жестов, которые ум интерпретирует как вызов или угрозу, но с точки зрения сердца они являются лишь болезненным расхождением на уровне ума. Действительно, дети показывают друг другу язык, чтобы выразить презрение. Став взрослыми, мы добавляем в этот жест дуновение ветра кармы, и тогда с нашего языка, символически высунутого, слетает несколько отборных оскорблений. Такие моменты, сигнализирующие о страдании, позволяют осознать, что можно поступить иначе: склонить голову, поднять ладони в знак благодарности, протянуть руки в жесте похвалы, положить голову на плечо возлюбленному.

Способность откликаться приводит к изменению приоритетов, которое можно проиллюстрировать историей, рассказанной нам одним человеком: однажды он шёл с другом по улицам Таоса, и тут мимо промчалась машина с подростками-хулиганами, которые показали им средний палец. Наш знакомый рассказывает, что заметил, как его живот напрягся, – реакция старого ума. Но его друг расслабился и проговорил вслед уносящейся машине: «К Единому!» Он выработал новый отклик на старые стимулы. Он радовался, трансформируя свой страх.

Когда мы возвращались жить в лес, чтобы продолжить этот эксперимент над отношениями, который превратился в образ жизни, мы подумали, что нашей собаке будет приятно подружиться с волком. Определённо, такого друга хотелось иметь и нам, поэтому мы завели волчицу. Прошло всего несколько дней, а мы уже были совершенно очарованы твёрдым взглядом её янтарных глаз и поразительной общительностью. Она, без сомнения, была самым умным и чувствительным животным, которое мы знали. И она научила нас выть. Иногда по вечерам мы с Ондреа вместе с тремя нашими собаками и волчицей Эмми сидели на заднем крыльце дома, подняв голову к сияющему небу, и выли на луну. Души, сплетающиеся в песне, озаряли собой небо. Наша ночная песня сливалась с сияющим гулом звёзд, и ночь становилась как никогда нежна. Тогда мы чувствовали себя одной семьёй – не меньше, чем когда-либо прежде. Волчица научила нас выть на благо всех чувствующих существ.

В последующие годы на семинарах мы перестали предлагать людям всей группой кричать, чтобы открыться горю. В этом несчастном мире и так достаточно криков. Вместо этого мы предлагаем участникам выть, чтобы выразить это глубинное стремление к любовному взаимодействию – в нежной песне настоящего.

Вой стал откликом, который в некоторых случаях, как нам кажется, незаменим. Он способен выражать как глубочайшую тоску, так и величайшую радость. Как мы откликаемся на счастье близких людей слезами сочувственной радости, так мы откликаемся на смерть или несчастье тех, кого любим, – долгим воем.

Когда к нам на неделю приезжают дети, в первые дни мы воем вместе с ними: ничто так хорошо не восстанавливает семейные связи. В семье, где вместе воют, обычно не рычат друг на друга. Если кто-то из наших детей слышит, что мы включили музыку, которая ему не по душе, или старую комедию, в его вое из соседней комнаты смешивается мягкое неодобрение и глубокая любовь. К слову, много лет назад, когда один из наших сыновей только поступил в колледж, однажды он пришёл домой с кольцом в носу. Когда мы с Ондреа увидели тонкую золотую серьгу в одной из его ноздрей, которая, как он, конечно, надеялся, вызовет бурную реакцию, вместо того, чтобы реагировать, мы завыли. Мы повыли немного и больше не касались этой темы. Однако в следующие дни, когда мы ходили по дому и видели кольцо в его носу, мы начинали выть. Через десять дней кольцо исчезло. Через месяц отверстие в ноздре полностью зажило – и исчезло мимолётное стремление ума создавать вокруг себя шум. Спустя пару месяцев я спросил его, что стало с кольцом у него в носу, и он просто улыбнулся, склонил назад голову, завыл, а потом крепко обнял меня.

Рассказывая (весьма поверхностно) о нашей страстной любви к волкам и о том, чему научил нас их прекрасный ум и невероятная доброта, я вспомнил, как отреагировал на один подарок друга – он прислал нам книгу Клариссы Пинколы Эстес «Бегущая с волками». Когда я вспомнил силуэт Ондреа, бегущей по скалам за нашим домом, – у её ног вертелись собаки, а неподалёку бежала волчица, я сразу же подумал, что эта книга о ней. И в некотором смысле это действительно так.