Обойденные

Больная провела ночь очень покойно и проснулась утром довольно поздно. Долинский нашел женщину, которая помогла Даше одеться, и велел подать завтрак. Даша кушала с аппетитом.

- Нестор Игнатьич! - сказала она, оканчивая завтрак,- вот сейчас вам будет испытание, как вы понимаете наставления моей сестры. Что она приказала вам на мой счет?

- Беречь вас.

- А еще?

- Служить вам.

- А еще?

- Ну, что ж еще?

- Право, не знаю, Дарья Михайловна.

- Вот память-то!

- Да что же? Она просила исполнять ваши желания, и только.

- Ну, наконец-то! Исполнять мои желания, а у меня теперь есть желание, которое не входило в наши планы: исполните ли вы его?

- Что же это такое, Дорушка?

- Свезите меня в Варшаву. Смерть мне хочется посмотреть поляков в их городе. У вас там есть знакомые?

- Должны быть; но как же это сделать? Ведь это нам составит большой расчет, Дорушка, да и экипажа нет.

- Как-нибудь. Вы не поверите, как мне этого хочется. Фактор в Вильно нашел старую, очень покойную коляску, оставленную кем-то из варшавян, и устроил Долинскому все очень удобно. Железная дорога тогда еще была не окончена. Погода стояла прекрасная, путешественники ехали без неприятностей, и Даша была очень счастлива.

- Люблю я,- говорила она,- ехать на лошадях. Отсталая женщина - терпеть не могу железных дорог и этих глупых вагонов.

Долинский смеялся и рассказывал ей разные неприятности путешествия на лошадях по России.

- Все это может быть так; я только один раз всего ехала далеко на лошадях, когда Аня взяла меня из деревни, но терпеть не могу, как в вагонах запирают, прихлопнут, да еще с наслаждением ручкой повертят: дескать, не смеешь вылезть.

Дорога шла очень приятно. Даша много спала в покойном экипаже и говорила, что она оживает. В самом деле, несмотря на дорожную усталость, она чувствовала себя крепче и дышала свободнее.

В Варшаве они разместились очень удобно в большом номере, состоявшем из трех комнат. Долинский отыскал много знакомых поляков с Волыни и Подолии и представил их Даше. Даша много с ними говорила и осталась очень довольна новыми знакомствами.

Долинский нашел тоже пани Свентоховскую, известную варшавскую модистку, с которою Анна Михайловна и Даша познакомились в Париже и которую принимали у себя в Петербурге. Пани Свентоховская, женщина строгая и ультракатоличка, приехала к Даше, когда Долинского не было дома, и рассыпалась перед Дорой в поздравлениях и благожеланиях.

- Да с чем вы меня поздравляете? - спросила Даша.

- Как с чем? С мужем!..

- С каким мужем? - рассмеявшись, спросила ее Даша.

- А пан Долинский!

Даша еще громче рассмеялась.

- Да как же вы едете? - спросила несколько обиженная ее смехом полька.

- Простите мне, мой ангел, этот глупый смех,- отвечала Даша, обтирая выступившие у нее от хохота слезы, и рассказала пани Свентоховской, как устроилась ее поездка. Солидная пани Свентоховская покачала головой.

- Что ж, вы разве находите это очень уж неприличным? А будто приличнее было бы оставить меня умирать для приличия?

- Не то, что очень неприлично, а...

- А что?

- Оно... небеспечно.

Даша опять захохотала и, немного покраснев, сказала:

- Какие пустяки!

Когда пришел Долинский, не застав уже пани Свентоховской, Даша встретила его веселым смехом.

- Чего вы так смеетесь, Дора? - осведомился Долинский.

- Знаете, Нестор Игнатьич, что вы в опасности.

- В какой опасности?

- В опасности.

- Полноте шалить, Дора! Скажите толком,- отвечал несколько встревоженный Долинский.

- Не пугайтесь, милая няня! Опасностью вам угрожаю я. Я, своей собственной персоной!

Даша рассказала опасения madame Свентоховской.

И он и она усердно смеялись.

Вечером Даша и Долинский долго просидели у пани Свентоховской, которая собрала нескольких своих знакомых дам с их мужьями, и ни за что не хотела отпустить петербургских гостей без ужина. Долинский ужасно беспокоился за Дашу. Он не сводил с нее глаз, а она превесело щебетала с польками, и на ее милом личике не было заметно ни малейшего признака усталости, хотя час был уже поздний.

- Домой пора, Дора,- не раз шептал ей Долинский.

- Погодите - невежливо же уехать?

- Заболеете.

- Ах! Как вы мне надоели с вашим менторством. Долинский отходил прочь.

Вернулись домой только во втором часу. Войдя в номер, Долинский взял Дашу за обе руки и сказал:

- Смерть я боюсь за вас, Дорушка! Того и гляжу, что вы сляжете.

- Не бойтесь, не бойтесь, мой милый,- отвечала она, пожимая его руки.

- А вы слышали, что о вас говорили паны? - спросил Долинский, усадив Дору в кресло.

- Нет. Что они говорили?

- Говорили: какая хорошенькая московка! Даша сделала гримасу и сказала:

- Это мы и без них знали; - а потом спросила: - А вы слышали, что о вас говорили пани?

- Нет.

Даша рассмеялась.

- Говорили, что вы Анин "коханок".

- Кому это они говорили?

- Сами с собой говорили.

- Ворона весть принесла.

- Ворона, именуемая панею Свентоховскою.

- А ей кто доложил?

- Ах, Нестор Игнатьич! Слухом, сударь, земля полнится!

Долинский ничего не отвечал.