Обращая сумрак в свет

Кстати заметить, сегодня я была особенно занята, поскольку миссис Кеффорд наконец-то прекратила упорствовать и созналась во всем. Правда, это, по большей части, формальность, так как Дорак, не тратя времени даром, выдал ее с головой и выплеснул на бывшую покровительницу целый ушат помоев, однако кое-что новое нам узнать удалось. Как выяснилось, взрывать запасники она Холлмэну не поручала. Уничтожить таблички – да, а вот гранату в окно он, оценив полученные от Гленли сведения, счел лучшим решением сам. А ведь, если б не это, до сих пор был бы жив, ибо не поверг бы миссис Кеффорд в такую панику, что та отправила его на Фибула-стрит, велев Дораку о нем «позаботиться». Сейчас она утверждает, будто имела в виду переправить Холлмэна за пределы страны (чего он, по-видимому, и ожидал), но в это, по-моему, никто, кроме самой миссис Кеффорд, не верит. Просто в нужный момент она не смогла прямо сказать «прикончить его», а теперь убедила себя, что даже в мыслях сего не имела.

Гленли во всем этом деле выглядит, скорее, ее орудием. К затее миссис Кеффорд он был привлечен лишь после того, как ей стало ясно, что купленные у Дорака таблички можно обратить себе на пользу. Тут она вполне справедливо рассудила, что Гленли в качестве «лица» предприятия будет внушать куда больше доверия: попробуй она нанять в переводчики меня либо Кудшайна сама, на том бы всем ее планам и конец. С мстительным удовлетворением могу отметить, что именно Гленли в конечном счете ее и подвел. Мне ведь еще в самом начале сделалось ясно: лорд – из тех, кому непременно нужно по-своему «усовершенствовать» любую идею, и его ухищрения (лишние таблички в кладе, беспорядки у летного поля) не раз помогли нам доискаться до истины.

Не знаю пока, что ждет всю эту компанию дальше. Склад Дорака оказался битком набит контрабандными древностями – не только драконианскими, со всего света – и, как бы старательно они ни тыкали друг в друга пальцами, по крайней мере, от некоторых преступлений им уже не отмыться. Однопартийцы мистера Кеффорда сместили его с должности, а значит, чем бы ни завершилось судебное разбирательство, скандал уже принес кое-какую пользу, дискредитировав их в глазах общества.

Однако я собиралась написать обо всем, что случилось во время свидания с Аароном Морнеттом.

(До сих пор не могу решить, как следует писать его имя. Перечитывая написанное ранее, вижу, что была в этом крайне непоследовательна, но, как ни крути, а после всего происшедшего считать его человеком совсем уж чужим нелегко. Однако в то же самое время и дружеских чувств я к нему отнюдь не питаю. Ладно. Называла его Аароном в глаза – значит, так тому и быть.)

Его до суда содержат в тюрьме, так как деньгами на залог он не располагает, а помочь ему с этим никто не озаботился. Но, так как в убийстве Холлмэна (даже в соучастии) он не подозревается, мне позволили войти в его камеру… и поди тут пойми, что более неловко – разговаривать сквозь решетку, или, в силу неумолимых законов геометрии, находиться с ним совсем рядом.

– Прошу, присаживайтесь, – с иронической учтивостью кивнув на свою койку, сказал он.

Будь я с ним даже на самой дружеской ноге – и то желанием сесть на нее отнюдь бы не воспылала.

– Не беспокойтесь, я постою.

Кровь с его головы была давным-давно смыта, но выглядел он в некоторых отношениях еще хуже, чем в ту ночь, на складе. Ни злорадствовать, ни тыкать его носом в случившееся ничуть не хотелось: на койку он опустился с видом человека, и без того прекрасно сознающего все свои прегрешения.

Начать я собиралась с недолгого разговора о пустяках, но вместо этого сразу взяла быка за рога:

– Зачем вы это сделали?

– Что именно? – откликнулся он, не сводя глаз с бетонной стены за моею спиной.

– Начнем с конца, – сказала я. – Со стихотворения. Выходит, вы ожидали, что вас похитят и силой отведут туда, на склад?

Спрашивать, не думал ли он таким образом просить о помощи, я, разумеется, не стала. Если и думал, то способ выбрал на редкость неудачный.

Аарон негромко хмыкнул.

– Нет. Просто решил: если уж покидаю страну, отчего бы перед отъездом не навести вас на след Дорака? Знал ведь: вы с радостью отдадите его полиции, – сказал он, непроизвольно коснувшись рукой лиловой шишки у темени, наполовину скрытой под волосами. – Только его громилы добрались до меня прежде, чем я успел закончить.

Как ни хотелось заметить, что он мог бы дождаться помощи куда раньше, если б написал обо всем простыми словами, не умничая, я вовремя прикусила язык. Причины этаких ухищрений ни для него, ни для меня секрета не составляли.

– Однако спасению я искренне рад, – с сухой, точно трут, иронией добавил он.

– Хорошо. А как же насчет остального? – продолжила я. – Зачем вы подделали три последних таблички?

Этот вопрос давно комом торчал в горле, и чем скорее с ним будет покончено, тем лучше.

– Миссис Кеффорд предложила мне кучу денег.