Обратный отсчет

– Что же такое случилось?

– Сам не знаю, Георгина. Надеюсь на вашу помощь.

– Если смогу…

– Мне нужно знать, почему я неожиданно для всех в понедельник улетел в Вашингтон. Вам я это объяснил?

– Нет, ни словом не обмолвились. Я сама удивилась.

– А что именно я сказал?

– Сказали, что вам нужно лететь в Вашингтон через Хантсвиль, и попросили меня заказать билет в ВАТС.

ВАТС – военная авиатранспортная служба, сообразил Люк. Должно быть, он имеет право ею пользоваться, разъезжая по служебным делам. Однако кое-чего другого он не понял.

– Я полетел через Хантсвиль? – Об этом никто до сих пор не упоминал.

– Да, сказали, что вам нужно туда заглянуть.

– Интересно, зачем?

– Вы еще добавили кое-что странное: попросили меня никому не говорить, что будете в Хантсвиле.

– Вот как! – Люк почувствовал, что наконец набрел на что-то важное.

– Да. И военные, и ФБР наседали на меня с расспросами, но я молчала, потому что вы велели не говорить. Не знаю уж, хорошо это или нет, но я решила держаться того, что вы мне сказали. Я правильно поступила, доктор Люкас?

– Ах, Георгина, самому бы понять!.. В любом случае спасибо вам. – Вой сигнализации за дверью стих, время было на исходе. – Мне пора идти. Благодарю вас за помощь.

– Не за что, доктор Люкас! Вы там берегите себя! – И она повесила трубку.

– Я собрала твои вещи, – сказала Билли.

– Спасибо. – Люк надел пальто и шляпу. – А теперь бежим отсюда, пока шпики не вернулись!

Доехав до круглосуточного кафе на углу Чайна-тауна, неподалеку от здания ФБР, они зашли туда, чтобы выпить кофе.

– Интересно, когда вылетает первый самолет на Хантсвиль, – произнес Люк.

– Нам нужно расписание полетов, – заметила Билли.

За соседним столиком двое полицейских сосредоточенно жевали гамбургеры, чуть поодаль веселилась компания пьяненьких студентов, тут же крутилась пара каких-то легко одетых женщин – должно быть, проституток.

– Что-то сомневаюсь, что у них под стойкой найдется расписание, – заметил Люк.

– У Берна наверняка есть. У него полно всевозможных энциклопедий и справочников – писатели постоянно собирают информацию.

– Берн, наверное, уже спит.

– А я его разбужу. – Билли встала. – Мелочь у тебя найдется?

– Конечно. – Запустив руку в карман, Люк протянул ей горсть украденных утром монет.

Билли подошла к телефону-автомату возле двери туалета. Потягивая кофе, Люк смотрел, как она говорит по телефону, улыбаясь и кивая – должно быть, извиняясь за то, что разбудила Берна в такой поздний час, и ясно понимал, что с каждой секундой желает ее все сильнее и сильнее.

– Он сейчас приедет, – сообщила Билли, вернувшись к столику, – и привезет расписание.

Люк взглянул на часы. Два часа ночи.

– Наверное, я отсюда сразу в аэропорт. Надеюсь, там найдется достаточно ранний рейс.

– Думаешь, надо спешить? – нахмурилась Билли.

– Очень может быть. Я все думаю: какая у меня могла быть причина все бросить и полететь в Вашингтон? Видимо, это как-то связано с ракетой. Скорее всего возникла угроза запуску.

– Диверсия?

– Да. И если я прав, это необходимо выяснить до двадцати двух тридцати сегодняшнего дня.

– Хочешь, полетим в Хантсвиль вместе?

– Тебе нужно заботиться о Ларри.

– Ларри останется с Берном.

Люк покачал головой.

– Нет… не стоит.

– Ты всегда был чертовски независимым!

– Дело не в этом. На самом деле я очень хочу, чтобы ты полетела со мной. Слишком хочу. В том-то и проблема.

Протянув руку через пластиковый столик, Билли накрыла его ладонь своей.

– Это нормально, – сказала она.

– Может быть, но я сбит с толку. Я женат на другой женщине – и не помню, что к ней чувствую. Какая она?

– Я не могу говорить с тобой об Элспет, – покачала головой Билли. – С ней тебе самому придется познакомиться.

– Да, наверное.

Билли поднесла его руку к губам и нежно поцеловала.

Люк судорожно сглотнул.

– Ты всегда мне так нравилась, или это что-то новое?

– Нет, Люк, ничего нового.

– Похоже, мы с тобой отлично ладили.

– На самом деле мы с тобой часто ругаемся. Но обожаем друг друга.

– Ты сказала, что когда-то мы были любовниками. Что занимались любовью в том самом номере отеля.

– Перестань!

– Нам с тобой было хорошо вместе?

– Лучше не бывает, – ответила Билли, подняв на него полные слез глаза.

– Почему же я на тебе не женился?

Вместо ответа она заплакала – горько, по-детски; слезы текли по ее щекам, хрупкое тело содрогалось от рыданий.

– Потому что… – Рыдания сжали ей горло; она уткнулась в носовой платок и лишь через минуту или две смогла ответить: – Однажды ты разозлился на меня так сильно, что пять лет со мной не разговаривал.

1945

Родители Энтони разводили лошадей в Шарлотсвиле, штат Вирджиния, в паре часов пути от Вашингтона. Жили они в просторном белом здании: в двух его широко раскинутых крыльях умещалось не меньше дюжины спален. Здесь были конюшни, теннисный корт, река и озеро, пастбище и лес. Мать Энтони унаследовала дом вместе с пятью миллионами долларов от своего отца.