Обрученные с дьяволом

Кажется, Эльвира сообразила, ибо вновь побледнела. Я испугался, что обморок повторится. Ничего, обошлось…

До прихода Петрусева оставалось пять минут. Что-то меня кололо… Какое-то несоответствие. Надо сосредоточиться…

Назарова молча сидела на стуле и не мешала.

— Есть! — объявил я. — В котором часу заканчивается ваша смена?

— В четыре утра… — С каждым новым словом голос Эли возвращался к жизни. — Мы двое суток работаем — двое отдыхаем.

— На вас напали около полуночи… Вы ушли раньше?

Назарова с трудом, но пояснила, что тогда была пятница, а по пятницам ресторан часто закрывают на спецобслуживание: свадьбы, юбилеи, банкеты… Обычно после двадцати трех остаются две-три официантки, остальных распускают по домам.

— Скажите, танцевальная группа на банкетах работает?

— Когда как…

— А в ту злополучную пятницу?

Девушка даже закрыла глаза, призывая на помощь и зрительную память.

— Нет… Кажется, нет… И Ольга — их ведущая — болела.

Заскрипела отворяемая дверь, и к нашему обществу присоединился господин Петрусев. Он специально не постучал, надеясь узреть пикантную картинку.

— Тю! Чего вы такие квелые? — не скрыл разочарования Виктор.

— До свидания, Эля, и спасибо!

Назарова, благодарная за то, что я избавил ее от необходимости выслушивать шуточки Витька, улыбнулась, слегка качнувшись, покинула кабинет.

— Чего это ты с нею сотворил?!

У некоторых людей простодушие граничит с хамством. Защитить честь девушки я не успел, так как в дверь просунулась голова Саши Геллера.

— Федора нет? — Он увидел меня и быстро добавил: — Вечер добрый!

— Привет! — проявил воспитанность я.

— А с чего ему тут быть? — пробасил Петрусев.

— Элька сказала, что он тут только что ошивался. Я и подумал…

— Индюк тоже думал! — грубо оборвал Витек.

Сашина голова пропала.

— Никакой культуры у людей: врываются, орут!

— Не говори-ка, — поддержал его я, имея в виду не одного Геллера. — Танцоры уже напрыгались?

— Ась? — Петрусев сверился с часами. — Их время — до одиннадцати. В полночь начинается стриптиз.

— Да?! Почему вчера не предупредил? Я бы задержался…

— Ты ж снимать танцовщиц поперся!

Я понял, что Федя доложил ему о моем посещении артистических уборных.

— Поперся да обломилось! Лучше б стриптиз поглядел.

— Придешь, как человек, одетый — в первый ряд посажу! — напомнил Витя о моем виде, оскорбляющем его заведение.

Впрочем, расстались мы сердечно, довольные друг другом.

* * *

Небо устилали звезды. Еще в далекой юности я сделал неожиданное для себя открытие. Если смотреть на одинокую звездочку минуту-другую, то начинаешь замечать, что она совершает колебания относительно той точки небосвода, в которой находится: вниз — вправо — влево — вверх… Так дирижер своей палочкой отсчитывает оркестру музыкальный размер на четыре четверти. Танцем звезд окрестила это явление девушка, открывшая его вместе со мной. Ее звали… Как же ее звали?.. Боже, я забыл имя!

С минуту я простоял на крыльце "Рапида", любуясь небом и напрягая память. Потуги ни к чему не привели.

— Позвольте? — произнес уверенный голос.

Мои глаза опустились на уровень, параллельный земле, и увидели молодого человека в темно-сером костюме и малиновом галстуке на фоне белой рубашки. Сообразив, что мешаю пройти, я отступил на шаг в сторону. Новый посетитель ночного клуба скрылся за дверями. Резкий запах мужского дезодоранта тут же унес порыв легкого ветерка, разогнавшего к ночи дневную духоту.

Ноги по инерции совершили несколько шагов в направлении остановки троллейбуса и встали, как вкопанные, получив тормозящий сигнал из головного мозга. Я круто развернулся.

Федор, несший службу в компании двух партнеров, сместился к лестнице наверх, загораживая доступ в зал. Кому? Мне, конечно! Парень — не ходи к гадалке! — получил соответствующие инструкции от Петрусева. Ладно!

Я рванул дверь кабинета начальника безопасности "Рапида". Витек мирно пил кофе с эклерами. При виде меня, он забыл откусить от пирожного очередной кусок: оно осталось торчать во рту наподобие толстой сигары.

— Одна минута! — предупредил я, оседлав стул.

Петрусев осторожно вынул эклер, боясь нарушить целостность глазури, положил его на блюдечко, промокнул губы бумажной салфеткой и только потом промолвил с некоторым налетом раздражения:

— Ну?!

— Мне нужен костюм одного из твоих малышей.

— Мой не подойдет? — спросил Витек со всей иронией, на какую был способен.

— Великоват.

— Слушай…

Предупреждающий жест моей руки остановил надвигающуюся волну справедливого возмущения.

— Вить, у тебя есть дети?

— Девочка.

— Сколько лет?

— Шестнадцатый. Но при чем…

— Спокойно! Что бы ты сделал со скотом, подкараулившим ее в темном уголке?

— Яйца оторвал, а затем…

— Можешь не продолжать. Подобного типа я и разыскиваю, понял?

Петрусев помолчал, глядя то на меня, то на пирожное.

— Он здесь?

— Возможно… Мне необходимо попасть в зал!

Витя еще немного подумал, критически оглядел меня, заставив подняться, и вызвал по рации "четвертого". Минуты через две в комнату вошел охранник в синей двойке.

— Раздевайся! — без предисловий скомандовал ему Петрусев.