Обычные люди

У стойки с полотенцами стояли двое мужчин. Ничем не примечательных, кроме этой своей неприметности на фоне разношерстной пляжной публики. С одинаковыми волосами и стрижками, одного роста и телосложения. Лицом похожие друг на друга, как клоны агента Смита^[13] в «Матрице»: лицо вроде есть, но вроде и нет — ни за что не опишешь. Рубашки у них тоже были одинаковые, но разных оттенков серого, старомодные, свободные, с широкой талией. Песочного цвета шорты, сандалии и носки. Один из мужчин что-то показывал на экране своего телефона администратору пляжа, и я мгновенно поняла, почему у этих двоих свободные рубашки и что они под ними прячут. Администратор бесконечно долгие мгновения смотрел в телефон, а потом поднял глаза на меня. Я хотела крикнуть Мире, что нам надо бежать, хотела схватить ее и потянуть за собой, но губы еле шевелились, и, пока я пыталась крикнуть или дотронуться до плеча Миры, мужчины медленно повернулись и направились к нам. Они мгновенно преодолели несколько метров между шезлонгами, один из них схватил меня за плечо, и вязкая реальность рассыпалась, ледяная завеса упала. Вернулась жара, звуки, запахи и боль в плече, за которое меня схватили.

Я дернулась, пытаясь освободиться, и он сжал плечо сильнее, так, что я вскрикнула. Я изо всех сил выкручивалась и лягнула его по ноге. Получилось не очень — кроссовки я сняла, а голой пяткой было не больно. Второй мужчина уже схватил Миру за руку и тянул ее с шезлонга. Она заверещала — высоко и пронзительно, у меня даже зазвенело в ушах. А через секунду я поняла, зачем она это сделала. На нас уставился весь пляж — люди поднимались с лежаков, выходили из воды, смотрели, как двое агентов Смитов волокут с пляжа двух девушек.

— Отстаньте! — вопила Мира по-русски.

Мы не слишком сопротивлялись — знали, что может дойти и до стрельбы, как позавчера в галерее. Но тут произошел неожиданный поворот в сюжете. Джон и бомбическая мамаша, сидевшие до того на своих полотенцах на песке, подскочили, проявив невиданную для толстяков прыть, и в несколько прыжков оказались возле нас. Мой агент при виде несущейся на него туши ослабил хватку, и мне удалось вырваться, а через секунду пятерня Bomb Mommy врезалась ему в щеку, и он, мотнув подбородком в небо, в падении развернулся на сто восемьдесят градусов и приземлился на песок. Мамаша (а весом она была, наверно, в тонну) шагнула к нему, поставила ногу ему на спину и слегка придавила, отчего безликий захрипел.

— Убегайте, — крикнула она мне в лицо, — давайте, чего стоите? Мы их задержим!

Я посмотрела на Миру — она тоже была свободна. Джон одной рукой мотал второго Смита из стороны в сторону, и его голова болталась, как у тряпичной куклы. Я ринулась к нашим шезлонгам.

— Стой! С ума сошла? — крикнула Мира мне вслед.

Но я хватала наши вещи и рассовывала их по рюкзакам — без них мы не смогли бы двигаться дальше.

Мира перехватила свой рюкзак, подняла с песка мой телефон. Я сгребла в охапку нашу одежду и обувь, и мы промчались мимо бомбического семейства, которое все еще удерживало обоих агентов.

Мы бежали к бульвару, и песок обжигал босые ноги.

— Спасибо! — крикнула я, оборачиваясь на ходу.

Джон повернулся и кивнул мне, как бы отвечая: «Нет проблем».

Мы остановились под крышей с раздевалками и туалетами, натянули кроссовки и снова бросились бежать.

— Боже, я не знаю, что делать, — отчаянно сказала Мира. У нее кривилось лицо, как у ребенка, готового разреветься.

Не может быть! Она всегда знала, что и как именно делать. Но я с удивлением заметила, что ее паника не расшатала меня, а, наоборот, успокоила.

— Надо добраться до Рима. Там будет папа. Он поможет, — ответила я, задыхаясь, и перешла на шаг. — Все, не бежим. Надо быть незаметными.

Теперь мы шли быстрым шагом, углубляясь в квартал с кондоминиумами, дальше от моря, в обычный жилой район, где прогуливались старички и мамы с колясками.

— Стой! Есть идея, — сказала я.

— Не могу. Хочу убежать, — проскрипела в ответ Мира, и я посмотрела на нее и увидела, что она боится, очень боится, и ее страх снова придал мне уверенности.

— Не надо. Они идут за нами. Я знаю, что делать.

Я села на поребрик^[14] и включила телефон, надеясь, что заряда достаточно, чтобы он снова заработал.

— Они искали нас по фотографиям. Значит, не могли нас отслеживать, — размышляла я, потирая большим пальцем светящееся надкусанное яблоко на экране.

— Но, скорее всего, они смогут отследить местоположение по звонку. И читать все, что приходит: СМС, почту, все мессенджеры.

— Значит, будем писать вещи, понятные только собеседнику, — сказала я, вспоминая, как четыре года назад мама посылала мне сообщение с загадками, ответы на которые знала только я.

— И когда мы прилетим в Европу, они тоже смогут это узнать, потому что к нашему номеру подключится другой оператор.

— Поменяем симки сразу, как только прилетим, это не проблема, — ответила я.

— Какой у тебя план, что ты хотела? — вспомнила Мира, кивая на мой телефон.

Я задала поиск, и он выдал мне множество результатов в городе, ближайший — всего в пятистах метрах.