Обжалованию подлежит

Ожидание радости — это и есть наивысшая радость. Чего только не повидаешь за долгий маршрут, чего только не может случиться… Плыть без конца и без края. От Северного порта Москвы до Астрахани, где нижнее течение Волги. На всем протяжении тебя будут сопровождать красивейшие пейзажи, тебе встретятся самые интересные русские города. Замечательные путевки для семейства Пылаевых достала Валуева Таисия Константиновна. «Это, — говорит, — цехком расстарался, это из уважения к материнским заслугам. У тебя, Мария, бесценная мать, она пример нашему коллективу», — и пошла толковать про мужество, стойкость, умение не падать духом в самой лихой беде. Маша согласно кивала в ответ, но порой настораживалась. Весной в ее памятное посещение Таисии Константиновны — возле календаря на столе золотились под стать янтарю свежие лютики — та проговорилась насчет онкологии и сейчас не пытается опровергнуть… Аппендицит не помянут, хотя в цехкоме конечно же знают, что за диагноз стоял в больничном листе, или как его… в листке нетрудоспособности. Валуева ответила на чей-то телефонный звонок, огладила на своем полувоенном жакете нашивку (шпала и молоточек), бодро тряхнула серьгами из янтаря и сказала: «Не так страшен черт, как его малюют». Что за черт, стало абсолютно понятно, отсюда и уважительность к мужеству и стойкости мамы.

Она такая — Машина мать, ничуть не киснет, ничего не страшится: задумала долго-предолго жить и много-премного работать. Она в действительности такая! Ей веришь. Как сказала, так и поступит.

Протягивая Маше путевки на теплоход, тетя Тася напутствовала: «Набирайтесь сил, поправляйтесь. Передавайте приветы от московской подземной дороги голубому пути — Волге-матушке».

Дома, собирая чемоданы и сумки, мама весело приговаривала: «Все плохое позади, все благое впереди». Каждой вещице, отобранной Машей, давала наказ: «Пригодись моей доченьке в ее веселой дороженьке». И вот путь-дороженька началась…

Во внутренний кармашек кошелки сунуты туристские книжки. В них указан номер двухместной каюты — девяносто один, объявлено, что осматривать приволжские города — четырнадцать штук — они станут с экскурсионной группой за номером шесть.

Интересно, из кого та группа будет укомплектована? А вдруг сплошь из старух? Это и у мамы не получится поднятие тонуса. Питание во вторую смену? Дело не в смене, а в том, что навалят в тарелки. Хорошо бы нашлась повариха вроде Веры Лукиничны! Хотя, кто круглые сутки на воздухе, на воде, тому любая пища сойдет. Особенно если за столом не скучное общество. Иные старые люди умеют увлекательно порассказать.

Но молодые ведь тоже найдутся, иначе для кого намечены танцы на палубе? А они очень даже планируются, если Валуева не подзагнула, набивая цену своим трудам по выколачиванию профсоюзных путевок. Еще она напирала на кислород при показе кинофильмов на палубе. Приятное совместится с полезным.

На последней страничке книжки оттиснуты правила поведения, имеется информация о почасовом распорядке теплоходного дня. Обещаны исключительно интересные вечера под названием «культмассовая работа».

И я туда приду,

И ты туда придешь…

Вот и пристань, мостки. От вспененной бурлящей воды зарябило в глазах. Вдоль причала плещутся волны; не менее рьяно колышется нетерпеливая толпа пассажиров. Первыми по трапу восходят два пожилых экскурсанта — по Машиному разумению, жутко древние деды. Оба для пущего интереса покряхтывают: каково им во цвете лет брать такие препятствия. Матрос, играющий роль судового оркестра, вдохновенно растягивает аккордеон, исполняя марш из «Веселых ребят». Музыку перекрывают возгласы провожающих:

— Я все передам!

— Пошефствуем, не оставим!

— Все твоей половине до тютельки освещу!

Почуяв ступнями, податливыми подметками туфелек подрагивание палубного настила — отчаливаем, ура! — Маша бросает прощальный взгляд на знакомое с детства здание Речного вокзала. Архитектор так его и задумал — водным, речным. Очертание вокзала повторяет контуры того самого теплохода, где Пылаевым в каюте номер девяносто один предназначены обе койки. Надо бы по случаю торжественного отплытия помахать шпилю с пятиконечной звездой, венчающему вокзал, да разве в толкучке сообразишь, куда девать свой немалый багаж; приходится отделываться незаметным кивком.

Задолго до ужина чей-то голос пророкотал на все палубы, салоны, каюты — что-что, а радиоточки распихали с избытком, — оповестил «всех-всех», что эти «все-все» приглашаются на вечер знакомств.

И я тебя найду,И ты меня найдешь…