Читаем Очень осенняя книга года Белой Металлической Крысы полностью

Москва. 60—70-х, где только-только перестали строить пятиэтажки, окончательно покончили со сталинками, с их архитектурными излишествами, начав строить брежневские кварталы, с домами по тогдашним меркам улучшенной планировки – с балконами и лоджиями. Бараки еще были, но доживали свое. Дом, в котором жили, замыкал Кутузовский – его достроили в рамках симметрии, чтобы не торчал одиноким зубом построенный на другой стороне. Между ними был длинный, поросший травой отвал грунта, вынутый из котлованов строителями, – только потом выдававшийся язык срыли и на его месте поставили Триумфальную арку, до сих пор стоящую там и украшающую проспект. Как влитая вписалась. Холм за ней получил в народе название Поклонной горы, хотя настоящая была совершенно в другом месте. Никакой Наполеон на месте будущего Кутузовского никогда не стоял и на Москву оттуда не глядел, но именно там была построена Панорама Бородинской битвы, а рядом стояла Изба в Филях. То ли настоящая, то ли похожая. Деревянная, старинная, из серых толстых стволов…

Туда было интересно заходить, гуляя с дедушкой по Панораме. И еще интереснее было идти вдоль ряда трофейных австрийских, немецких и французских пушек, бронзовых, серых, зеленовато-оливковых и коричневых, со стройными стволами, короткими ушками, забитыми запальными отверстиями и пеньками с обеих сторон, которые когда-то опирались на лафеты. Где они теперь, эти орудия? Сданы в металлолом ушлыми охотниками за цветным металлом в 90-х? Проданы на сувениры какой-нибудь чиновничьей сволочью? Утилизованы, что бы это ни означало? Теплые, когда их нагревало солнце, на которые так приятно было залезать и сидеть на них верхом, представляя себя на поле битвы… Полотно, написанное когда-то Рубо, позволяло себе его представить так, как будто Бородинское сражение было вчера. Конница и пехота, артиллеристы и саперы, Багратионовы флеши… Ядра, ружья, сабли – французские и русские в витринах и на картинах. Пистолеты особенно манили, изящные и смертоносные. На самом деле куда страшнее были штыки – багинеты, но в них не было той романтики…

Там, напротив Панорамы, еще не поставили тогда конный памятник Кутузову, с трех сторон обрамленный бронзовыми группами: солдаты, офицеры и партизаны. Замечательный, точный и на удивление красивый, стоящий на Кутузовском до сих пор. Сначала там была площадь из бело-розовых квадратов, потом ее застелили розоватым покрытием, потом вырезали на ней автостоянку, но памятник, который там встал в 70-х, стоит, напоминая о прошлом. Нет уже больше напротив зеленого дощатого киоска с пончиками, куда бегали из школы по зимнему морозу. Килограмм стоил восемьдесят четыре копейки, но хватало четырех штук, на двести грамм. Жирные, горячие, в горелом масле, присыпанные тонкой сахарной пудрой, почему-то не приторной, а ужасно вкусной… Нет и кулинарии в здании за киоском, относившейся к заводу Хруничева. Там какие-то магазины. Мебель, что ли? А какие когда-то там продавали ромштексы… Тонко отбитые, в длинных хлебных сухариках. Изумительно шли – никакой венский шницель с ними не мог бы сравниться. Все было. Все в прошлом.

Напротив был магазин детского питания. Там были сыры и колбасы, там впервые появился и какое-то время продавался ростбиф – настоящий, без дураков. Там бывала ветчина, не хуже пармской. По крайней мере, на вкус она была точно такой же, и запах у нее был такой же, да и внешний вид соответствовал. Там была молочка в бутылках с разноцветными крышечками из фольги и треугольные пирамидки с молоком и кефиром, мокрые на плохо склеенных стыках. Там бывало желе, включая вишневое и абрикосовое, и белый молочный самбук. Или детское питание. Яблочное и с черносливом было особенно вкусным. Черт! До сих пор все вспоминается. Правда, осетрина и икра там к середине 70-х уже пропали. Но первую в жизни паюсную в этом магазине еще купил. Кутузовский же. Брежнев через несколько кварталов жил, Андропов… Мало ли что. Держали снабжение. Да и в хлебном держали: таких булочек с изюмом, калорийных, и таких рогаликов, пресных, но жутко вкусных, никогда есть больше не доводилось. Вкус детства…

Перейти на страницу:

Похожие книги

Против всех
Против всех

Новая книга выдающегося историка, писателя и военного аналитика Виктора Суворова — первая часть трилогии «Хроника Великого десятилетия», написанная в лучших традициях бестселлера «Кузькина мать», грандиозная историческая реконструкция событий конца 1940-х — первой половины 1950-х годов, когда тяжелый послевоенный кризис заставил руководство Советского Союза искать новые пути развития страны. Складывая известные и малоизвестные факты и события тех лет в единую мозаику, автор рассказывает о борьбе за власть в руководстве СССР в первое послевоенное десятилетие, о решениях, которые принимали лидеры Советского Союза, и о последствиях этих решений.Это книга о том, как постоянные провалы Сталина во внутренней и внешней политике в послевоенные годы привели страну к тяжелейшему кризису, о борьбе кланов внутри советского руководства и об их тайных планах, о политических интригах и о том, как на самом деле была устроена система управления страной и ее сателлитами. События того времени стали поворотным пунктом в развитии Советского Союза и предопределили последующий развал СССР и триумф капиталистических экономик и свободного рынка.«Против всех» — новая сенсационная версия нашей истории, разрушающая привычные представления и мифы о причинах ключевых событий середины XX века.Книга содержит более 130 фотографий, в том числе редкие архивные снимки, публикующиеся в России впервые.

Анатолий Владимирович Афанасьев , Антон Вячеславович Красовский , Виктор Михайлович Мишин , Виктор Сергеевич Мишин , Виктор Суворов , Ксения Анатольевна Собчак

Фантастика / Криминальный детектив / Публицистика / Попаданцы / Документальное
… Para bellum!
… Para bellum!

* Почему первый японский авианосец, потопленный во Вторую мировую войну, был потоплен советскими лётчиками?* Какую территорию хотела захватить у СССР Финляндия в ходе «зимней» войны 1939—1940 гг.?* Почему в 1939 г. Гитлер напал на своего союзника – Польшу?* Почему Гитлер решил воевать с Великобританией не на Британских островах, а в Африке?* Почему в начале войны 20 тыс. советских танков и 20 тыс. самолётов не смогли задержать немецкие войска с их 3,6 тыс. танков и 3,6 тыс. самолётов?* Почему немцы свои пехотные полки вооружали не «современной» артиллерией, а орудиями, сконструированными в Первую мировую войну?* Почему в 1940 г. немцы демоторизовали (убрали автомобили, заменив их лошадьми) все свои пехотные дивизии?* Почему в немецких танковых корпусах той войны танков было меньше, чем в современных стрелковых корпусах России?* Почему немцы вооружали свои танки маломощными пушками?* Почему немцы самоходно-артиллерийских установок строили больше, чем танков?* Почему Вторая мировая война была не войной моторов, а войной огня?* Почему в конце 1942 г. 6-я армия Паулюса, окружённая под Сталинградом не пробовала прорвать кольцо окружения и дала себя добить?* Почему «лучший ас» Второй мировой войны Э. Хартманн практически никогда не атаковал бомбардировщики?* Почему Западный особый военный округ не привёл войска в боевую готовность вопреки приказу генштаба от 18 июня 1941 г.?Ответы на эти и на многие другие вопросы вы найдёте в этой, на сегодня уникальной, книге по истории Второй мировой войны.

Андрей Петрович Паршев , Владимир Иванович Алексеенко , Георгий Афанасьевич Литвин , Юрий Игнатьевич Мухин

Публицистика / История
Кафедра и трон. Переписка императора Александра I и профессора Г. Ф. Паррота
Кафедра и трон. Переписка императора Александра I и профессора Г. Ф. Паррота

Профессор физики Дерптского университета Георг Фридрих Паррот (1767–1852) вошел в историю не только как ученый, но и как собеседник и друг императора Александра I. Их переписка – редкий пример доверительной дружбы между самодержавным правителем и его подданным, искренне заинтересованным в прогрессивных изменениях в стране. Александр I в ответ на безграничную преданность доверял Парроту важные государственные тайны – например, делился своим намерением даровать России конституцию или обсуждал участь обвиненного в измене Сперанского. Книга историка А. Андреева впервые вводит в научный оборот сохранившиеся тексты свыше 200 писем, переведенных на русский язык, с подробными комментариями и аннотированными указателями. Публикация писем предваряется большим историческим исследованием, посвященным отношениям Александра I и Паррота, а также полной загадок судьбе их переписки, которая позволяет по-новому взглянуть на историю России начала XIX века. Андрей Андреев – доктор исторических наук, профессор кафедры истории России XIX века – начала XX века исторического факультета МГУ имени М. В. Ломоносова.

Андрей Юрьевич Андреев

Публицистика / Зарубежная образовательная литература / Образование и наука