Очерки Лондона

Въ лучшихъ улицахъ города вы видите, что занав 123;си столовыхъ плотно задернуты, огни водъ очагами пылаютъ ярко, и вкусный, аппетитный запахъ обда пріятно поражаетъ обоняніе голоднаго пшехода, въ то время, какъ онъ, утомленный, тихо проходитъ мимо желзныхъ ршотокъ, прикрывающихъ подвальные этажи. Въ предмстіяхъ города, по узенькой улиц, пробирается мальчикъ-разнощикъ сдобныхъ лепешекъ, и пробирается гораздо тише, чмъ ему хочется, потому что едва мистриссъ Маклинъ, изъ No

4, открыла дверь и самымъ громкимъ голосомъ прокричала: "лепешки!", какъ въ ту же минуту изъ окна No

5 высовывается голова мистриссъ Вокаръ и повторяетъ тотъ же самый призывъ. И едва только слова мистриссъ Вокаръ слетли съ ея устъ, какъ мистриссъ Пепло, изъ противоположнаго дома, спускаетъ съ рукъ своего сына, который летитъ по улиц съ такой быстротой, какую могли внушить одн только "сдобныя лепешки", хватаетъ разнощика и насильно влечетъ его къ своему дому. Между тмъ мистриссъ Маклинъ и мистриссъ Вокаръ, чтобъ избавить бднаго разнощика отъ лишнихъ хлопотъ, и чтобъ сказать своей сосдк пару дружескихъ словъ, перебгаютъ черезъ улицу и покупаютъ лепешки у дверей мистриссъ Пепло. Изъ добровольнаго признанія мистриссъ Вокаръ мы узнаемъ, что "чайникъ ея кипитъ, и что на стол уже давно разставлены чашки", а такъ какъ погода на двор чрезвычайно непріятная, то она ршилась выпить чашку вкуснаго горячаго чаю. Съ этимъ заключеніемъ, по какому-то весьма непостижимому стеченію обстоятельствъ, соглашаются и прочія лэди.

Посл непродолжительнаго разговора о суровости погоды и о достоинствахъ горячаго чаю, о всеобщей склонности дтей къ шалостямъ и объ исключеніи изъ этого правила скромнаго поведенія мастера Пенло, мистриссъ Вокаръ примчаетъ въ отдаленномъ конц улицы своего супруга. А такъ какъ бдняжка супругъ ея, посл тяжелой работы въ докахъ, захочетъ выпить чашку горячаго чаю, то она быстро бросается къ дому. Мистриссъ Маклинъ слдуетъ примру мистриссъ Вокаръ, и, обмнявшись на прощанье еще нсколькими словами, об он скрываются за двери, которыя остаются посл этого закрытыми до слдующаго утра и открываются разв только для "разнощика нива", который является съ лоткомъ, освщеннымъ тусклымъ фонаремъ, и, передавая мистриссъ Вокаръ кружку нива и нумеръ старой газеты, сообщаетъ ей, что "онъ не помнитъ такой холодной ночи, исключая разв той, когда на сосднемъ пол замерзъ человкъ."

Поговоривъ на перекрестк съ полицейскимъ стражемъ касательво весьма вроятной перемны въ погод и наступленія жестокаго мороза, вечерній разнощикъ пива возвращается къ хозяину и въ теченіе остального вечера прилежно занимается помшиваньемъ каменнаго огня, а между дломъ вмшивается въ интересный разговоръ особъ, которыя собрались вокругъ камина.

Улицы, сосднія съ Маршгэтомъ и театромъ Викторіи, представляютъ въ подобную ночь непривлекательный видъ. Топкая грязь нисколько не уменьшается въ нихъ отъ безпрестаннаго движенія народа, который толпами снуетъ около этого мста. Даже маленькій оловянный сосудъ, посвященный печеному картофелю и окруженный пестрыми фонарями, потерялъ свою привлекательность; а что касается до прилавка съ пирогами изъ почекъ, то его привлекательность совсмъ исчезла. Свча въ прозрачномъ фонар — домашняго приготовленія изъ пропитанной масломъ бумаги — разъ пятьдесятъ уже потухала, такъ что пирожникъ, утомленный, бгая взадъ и впередъ къ ближайшему винному погребу за огнемъ, съ отчаяніемъ отказался отъ своей иллюминаціи, и единственными признаками его мстопребыванія служатъ блестящія искры, которыя каждый разъ, какъ только пирожникъ открывалъ свою портабельную печь, далеко разносятся по улиц.

Продавцы рыбы, устрицъ и фруктовъ томятся въ своихъ конурахъ, тщетно стараясь привлечь покупателей. Оборванные ребятишки, которые, несмотря ни на какую погоду, привыкли проводить свободное время на улицахъ, скорчившись, стоятъ небольшими группами подъ дверными навсами или подъ парусиннымъ зонтомъ у окна сырной лавки, гд яркіе рожки газоваго свта озаряютъ огромные круги краснаго и блдно-жолтаго сыру, копченыхъ окороковъ, языковъ и различнаго рода и величины темныхъ колбасъ. Здсь ребятишки забавляются повтореніемъ театральныхъ сценъ, которыхъ они были свидтелями, выраженіемъ восторга при воспоминаніи страшной канонады, которая каждый вечеръ безъ всякихъ измненій повторяется на театр Викторіи, и наконецъ краснорчивыми похвалами въ честь неподражаемаго Билля Томнсова, за его акробатическіе подвиги и непостижимыя тлодвиженія въ національномъ морскомъ танц.