Очерки по истории Смуты в Московском государстве XVI—XVII вв

Первым указом 7 марта запрещалось, вопреки закону 1597 года, "в неволю давати" тех "добровольных холопей", которые сами не захо­тят выдать на себя служилую кабалу. Справедливо замечают об этом законе, что он "вовсе не означает того, что законодательство начало снисходительнее смотреть на договор личного найма: напротив, он уси­ливает строгость этого взгляда". Тенденция указа совершенно ясна: он был направлен против обычая держать "вольных холопов" без явки их правительству и без формального укрепления. Мы знаем, что и раньше, при Борисе, шла борьба с этим обычаем, скрывавшим в частных дворах от глаз правительства великое множество гулящего люда. С 1597 года каждого, кто прослужил в чужом дворе не менее полугода, закон обра­щал в кабального холопа, даже и в том случае, если он "кабалы на себя дати не похочет". Его господину из Холопьего приказа обязаны выдать на такого слугу служилую кабалу, если "сыщут, что то добровольный хо­лоп у того человека служил с полгода". В марте 1607 года царь Василий отменил этот сыск. На основании правила, преподанного рабовладель­цам, "не держи холопа без кабалы ни одного дни; а держал безкабально и кормил, и то у себя сам потерял", царь Василий приказал спрашивать у добровольных холопов, на которых "учнут государи их бита челом о ка­балах", лишь о том, желают ли они сами дать на себя кабалу. Если холо­пы заявят, что кабал дать на себя не желают, то по царскому указу одно­го этого было достаточно, чтобы отказать в иске их господам. Возлагая на риск рабовладельцев все последствия, вытекавшие из неоформлен­ной сделки с их добровольными слугами, царь Василий надеялся вернее достигнуть цели: прекратить неудобный для правительства обычай. Од­нако дальнейшая правительственная практика показала ему неудобство и вновь установленного порядка, и царь стал сомневаться в его пользе. Выяснилось, что вместо требуемых правительством служилых кабал "люди всяких чинов" стали "приносить к записке" в Холопий приказ осо­бые "записи на вольных людей, что тем вольным всяким людям у тех

15 С.Ф. Платонов людей служити по тем записям до своего живота". Жилые или житейские записи, которыми скреплялся договор личного найма, должны были быть срочными, писались "на урочныя лета" и не влекли за собою холоп­ства нанятого работника. Появление записей бессрочных, "до живота" было необычно в практике Холопьего приказа и указывало на то, что взамен воспрещенного обычая держать слуг без кабал стали вводить обычай нанимать людей без срока. Нетрудно было догадаться, что по­добный бессрочный наем был в сущности уловкою, закрывавшею от глаз правительства "добровольное холопство". Указом 9 марта 1608 года царь Василий запретил принимать такие записи и "в холопьи записные книги записывать не велел". Но, очевидно, борьба с крепким обычаем владельческой практики стала казаться царю непосильною, и он понял, что для добровольного холопства было слишком много благоприятных условий в хозяйствах, бедных рабочими силами и потому не имевших возможности формально кабалить каждого перехожего рабочего. И вот, вопреки принятой им 7 марта 1607 года мере, царь лично указал 21 мая 1609 года "отдавать старым государям" тех бескабальных холопов, кото­рые жили у владельцев не менее пяти лет, хотя бы такие холопы и отка­зались выдать на себя кабалы добровольно. Распоряжение это царь сде­лал временно и условно - "до своего государева указу, а о том рекся госу­дарь говорить с бояры". Можно думать, что царь Василий сдержал это свое обещание и внес свои сомнения по вопросу о сроке бескабальной службы в боярскую думу: в том же году, 12 сентября, состоялся боярский приговор, который отменил указ 7 марта 1607 года и восстановил дейст­вие закона 1597 года о шестимесячном сроке добровольной службы114.

Всего на два дня позднее первого распоряжения о холопах, именно 9 марта 1607 года, царь Василий в торжественном заседании освященного собора с боярской думой рассмотрел вопрос о владельческих крестья­нах и холопах. Собрание слушало доклад, внесенный из Поместной избы, и по поводу доклада составило о деле свой приговор - "соборное уложе­ние". К сожалению, текст этого важного уложения сохранился в испор­ченном виде. Вероятно, это произошло потому, что подлинный приговор собора, записанный, по обычаю, в книгу того приказа, от которого шел доклад (в данном случае Поместного), сгорел вместе со всею книгою в знаменитый "московский пожар 34 года" и после пожара в 1626 году не мог быть официально восстановлен. Уцелела только изданная Татище­вым в его Судебнике частная копия, или даже простой пересказ "уложе­ния". Недостатки уцелевшей редакции, полученной Татищевым от ка­занского губернатора князя С. Дм. Голицына, заставили многих усом­ниться даже в том, что существовал и самый закон 9 марта 1607 года. Можно однако думать, что голицынский текст передает, - может быть, и с большими погрешностями, - действительно состоявшееся узаконение. В этом нас убеждает полное соответствие уложения 1607 года обстоя­тельствам той минуты, к которой оно приурочено.