Очерки по истории Смуты в Московском государстве XVI—XVII вв

Так разнообразен был состав новой "воровской" рати, поднявшейся на царя Василия. Различные части войск, служивших Вору, при всем не­сходстве их между собою обнаруживали, тем не менее, совершенно оди­наковое отношение к своему вождю. Их повиновение Вору было обеспе­чено лишь до той минуты, пока оно было выгодно и приятно им самим; дисциплина признавалась ими лишь при том условии, чтобы ею не стес­нялись их собственные инстинкты. Если зарубежная шляхта стремилась на московской почве сохранить в этом отношении привычную "золотую свободу" своей родины, то туземные элементы, кроме подражания за­манчивой "вольности" их соседей и боевых товарищей, имели свои осо­бые мотивы охранять самостоятельность и свободу действий. Все эти туземные элементы принадлежали к "воровской" стороне московского общества. Увлеченные в борьбу с правительством Шуйского под знаме­нами Болотникова, они были выразителями социального протеста и же­лали общественных перемен. Неудача не могла изменить их настроения, и к Вору они являлись с тем же протестом и с тою же жаждою переворо­та. Вор мог рассчитывать на их верность до тех пор, пока признавал справедливость и достижимость их желаний и пока сохранял за ними право иметь собственное "казачье" устройство. При малейшем столкно­вении "царя Димитрия" с его подчиненными эти последние сердятся на него, грозят ему уходом и на самом деле его покидают. Польско-литов­ское войско собралось уходить от Вора уже в октябре 1607 года, обидев­шись за какое-то слово (о niektore slowo), и действительно ушло, да поз­волило себя упросить (ublagac sie dalo) и возвратилось. В начале 1608 го­да, когда к Вору явился князь Рожинский, повторилось то же самое и даже сам Вор был взят поляками под стражу. Было уже указано, что за­порожцы не постеснялись бросить лагерь Вора при первом же недоразу­мении. И московские ратные люди иногда поступали как запорожцы, т.е. бросали нового господина, узнав его "вражу прелесть". Так, напри­мер, поступили ратные люди, сдавшие Вору Волхов: они целовали ему крест и вскоре затем "побегоша все от него к Москве". Так же "пере­ехал" к царю Василию после года службы у Вора "литовский ротмистр Матьяш Мизинов", плененный Вором под Козельском. В такой шаткос­ти отношений всего яснее сказывался истинный характер движения, при­крытого именем царя Димитрия. В подлинность этого царя плохо вери­ли, его интересам служили дурно, но каждая общественная группа, быв­шая при нем, желала пользоваться его именем и властью для собствен­ных видов. Если, по верному выражению B.C. Иконникова, самозванство "находило постоянно свежие силы в социальном движении", то социаль­ное движение умело пользоваться самозванщиной и прикрывало себя своего рода легитимизмом. В предприятии Вора династический принцип играл, без сомнения, служебную роль наиболее удобного и всем доступ­ного политического средства119.

Когда Вор в сентябре 1607 года начал свой поход из Стародуба к вер­ховьям Оки, у него было "до трех тысяч не очень хорошего войска с Москвы", т.е. из московских людей набранного. Он вел это войско на Почеп, Брянск, Козельск и Белев, очевидно, направляясь к главному те­атру военных действий - к Туле. На своем пути он встретил войска царя Василия: один отряд их сжег на пути Вора Брянск и ушел в Мещовск, другой был захвачен Вором под Козельском и разбит. Таким образом счастье не изменило Вору; его передовые отрады совсем уже приближа­лись к Туле, заняв Крапив ну и Дедилов, даже Епифань. А между тем, он внезапно 17 (27) октября повернул назад к Карачеву, бросил под Караче- вом свое войско, убежал в Орел, оттуда вернулся назад и снова побежал в Путивль. Это паническое бегство обыкновенно объясняют боязнью волнений, поднявшихся в собственном войске Вора, но вряд ли можно со­мневаться в том, что здесь была другая причина. Вор побежал назад, очевидно, тотчас, как узнал о сдаче Тулы царю Василию. Сдача Тулы произошла 10 октября, а бегство Вора началось 17-го. Так понимает де­ло и Новый Летописец: он говорит: "Вор же слыша, что взял царь Васи­лий Тулу, и побеже на Северу". Можно даже высказать догадку, что, го­нимый страхом перед победителем Тулы, Вор не решился бежать по той большой дороге, по которой пришел к Карачеву и Белеву от северских городов. Боясь за собою погони, он свернул было с северских дорог на "польские", на Орел и Кромы, а затем, обратившись снова к Карачеву, пошел оттуда на главные северские города Новгород-Северский и Пу­тивль малыми дорогами по Комарицкой волости. Заключаем так из того указания, что отряд Самуила Тышкевича, встреченный вором на этом пути, сошелся с ним в Лабушеве (ныне село Лабушево Севского уезда), близ реки Нерусы, вдали от всех крупных поселений и важнейших путей сообщения того края. Такое с виду мелочное наблюдение лучше всего может уяснить нам, как было важно для Шуйского не медлить с походом на северские города и как велика была его ошибка, когда он решился дать своему войску "поопочинуть", вместо того чтобы послать его в лег­кую погоню за бегущим Вором120.