Очерки по истории Смуты в Московском государстве XVI—XVII вв

Так обозначились центральные пункты народного движения на севере от средней Волги. Костромичи и галичане взяли на себя почин действий. Городки Галицкого края целовали друг другу крест "заодин умереть" и образовали в Галиче "собранье великое ратных людей", иначе говоря, ополчение, состоявшее как из тяглых людей "с сохи по сту человек", так и из галицких детей боярских. Известив северные города в Подвинье о своем вооружении, галичане просили у них поддержки, и пошли на юг, к Костроме, которая, как мы знаем, была связана с Галицким краем, пред­ставляя собой галицкую пристань на Волге. Кострома отложилась от Вора и соединилась с галичанами, после чего галичане пошли к Ярослав­лю. Сапега под Троицей получил известие об этих событиях в начале декабря 1608 года и тотчас же послал свои войска на галичан. В то же время отряд вологодцев с головой Ларионом Монастыревым, направля­ясь на "воров" к Ярославлю, занял Пошехонье и Данилов. Вероятно, весть об этом и опасение потерять Ярославль заставили Сапегу усилить посланный на Волгу отряд Стравинского другими отрядами. За Стра­винским был послан Лисовский с 2000 казаков и несколькими ротами "больших панов". В конце 1608 и начале 1609 года "литовские люди и русские воры", перейдя за Волгу, разбили городские дружины как воло­годские, так и галицкие. Кострома и Галич со всем уездом были заняты Лисовским; войска его доходили даже до Солигалича и не укрепились в нем только потому, что там около посада вовсе не было острога, а "го­род сгнил и развалялся"141. Казалось, земское движение за Волгою было подавлено совершенно, и тушинцы готовы были от Галича и Солигалича двумя дорогами, по речкам Совьюге и Толшме, выйти на Сухону в по­морские места. Жители Вологды и Тотьмы уже ждали к себе врага. Они высылали отряды "на заставы к засекам", которые были поделаны в ле­сах, покрывавших сплошною чащею водораздел между северными и волжскими реками. В этих лесах попрятались также от литвы и казаков остатки разбитых галицких и костромских ополчений, галицкие "остали- цы" и "остальцышка", как они себя сами называли. Конечно, ни эти ос- тальцы, ни заставные караулы вологодские и тотемские не могли бы ос­тановить "больших панов" регулярной польской конницы, если бы паны решились идти на север. Поэтому из Вологды и Тотьмы обращались ко всему Поморью с просьбою о скорой помощи. Здесь-то Великий Устюг и выступил посредником между северными местами и первой линией бой­цов, стоявшею на лесных позициях водораздела. Устюжане вели дея­тельные сношения с городами на Вычегде, Вятке и Каме, сообщали им вести, требовали присылки людей и средств и распределяли приходив­шие на Устюг северные дружины между Вологдою и Тотьмою, одних "отпуская" на Вологду, других на тотемские засеки по лесным речкам. Неизвестно, какой успех имели бы эти воинские сборы, если бы Лисов­ский остался в Галиче. Но он должен был для боя с поморскими людьми, в феврале 1609 года, очистить Галицкий уезд и уйти за Волгу к Суздалю. Его туда послал Вор для усмирения отпавших от него владимирских мест. Удаление Лисовского развязывало руки галицким остальцам и по­морским дружинам в Тотьме и Вологде. Они стали двигаться за ушедши­ми тушинцами опять на Кострому и Ярославль. В это время, 9 февраля, уже подоспели в Вологду посланные от М.В. Скопина из Новгорода вое­воды Гр. Бороздин, Н. Вышеславцев, Овсей (Евсей) Рязанов; они приве­ли с собою каргопольских и белозерских ратных людей - тех самых, ко­торые заставили Кернозицкого уйти из-под Новгорода и уже не были нужны Скопину. Немногим позже в Костромском краю появился также царский воевода Давид Жеребцов, присланный, вероятно, вследствие просьб галицких остальцев, которые не раз, "не в одну пору", писали Шуйскому, что у них нет "государева надежного крепкого воеводы"142. С участием привычных к ратному делу воевод военные действия пошли удачнее прежнего. Вышеславцев взял 3 марта город Романов на Волге, разбил тушинские войска под Ярославлем и 8 апреля занял самый Яро­славль. Жеребцов взял Кострому и осадил тушинского воеводу Н. Велья­минова в Ипатьевском монастыре. Разумеется, тушинцы не могли сразу отказаться от Ярославля и Костромы, потому что их утрата была равно­сильна утрате всего Заволжья. Лисовский пытался выбить "мужиков" из Ярославля, а затем из Костромы. Под Ярославлем стоял он без успеха весь май, а в июне перешел в костромские места и там также не имел ус­пеха: ему не удалось даже овладеть судами на Волге и устроить пере­праву на левый берег реки, чтобы подойти к самой Костроме. Потерпев поражение от понизовой рати в то время, когда он под Решмою пытался перейти реку, Лисовский отступил к главным тушинским войскам. За­волжские места были тем самым избавлены от "воров": в эту пору уже подходил к верхней Волге Скопин с немецкою ратью из Новгорода, а с юго-востока надвигалось на тушинцев войско Шереметева. Цель заволж­ских "мужиков" была достигнута: они отстояли свои места от "воров" и теперь готовы были идти "по вестям в сход" к государевым воеводам на освобождение Москвы. Очень чутко следивший за ходом дел на севере, царь Василий уже в середине мая 16D9 года торжествовал успех мужиков и писал похвальные грамоты всем участникам земского подвига: волог- жанам, бе л озерцам, устюжанам, каргопольцам, сальвычегодцам, томи- чам, важенам, двинянам, костромичам, галичанам, вятчанам "и иных роз­ных городов старостам и посадским людям". Так царь Василий опреде­лял состав северных мужицких ратей143.