Очерки по истории Смуты в Московском государстве XVI—XVII вв

Таким образом создался в Московском государстве особый тип приви­легированного землевладения - "боярское" землевладение. Самыми рез­кими чертами оно было отграничено от других менее льготных видов владения. Тяглый землевладелец севера, служилый помещик центра, за­пада и юга, мелкий вотчинник на своей купле или выслуженной вотчине - весь этот мелкий московский люд, отбывавший всю меру государева тяг­ла и службы со своей земли, стоял неизмеримо ниже землевладельца-боя- рина, ведавшего свои земли судом и данью, окруженного дворней "из де­тей боярских" или, что то же, "боярских холопей", для которых он был "государем", гордого своим удельным "отечеством", близкого ко двору великого государя и живущего в государевой думе. Общественное рас­стояние было громадно, настолько громадно, что прямо обращало эту землевладельческую княжеско-боярскую среду в особый правящий класс, который вместе с государем стоял высоко над всем московским общест­вом, руководя его судьбами23.

Это были "государи" Русской земли, суд которых "посужался" только "великим государем"; это были "удельнии великие русские князи", кото­рые окружали "московскаго великаго князя" в качестве его сотрудников- соправителей. С первого взгляда кажется, что этот правящий класс по­ставлен в политическом отношении очень хорошо. Первенство в админи­страции и в правительстве обеспечено ему его происхождением, "отечест­вом"; влияние на общество могло находить твердую опору в его землевла­дении. На самом же деле в XVI веке княжата-бояре очень недовольны своим положением в государстве. Прежде всего, московские государи, признавая безусловно взаимные отношения бояр так, как их определял родословец, сами себя, однако, ничем не желали стеснять в отношении своих бояр - ни родословцем, ни преданиями удельного времени. Видя в самих себе самодержавных государей всея Руси, а в княжатах своих "лу­кавых и прегордых рабов", московские государи не считали нужным стес­няться их мнениями и руководиться их советами. Великий князь Василий Иванович обзывал бояр "смердами", а Грозный говорил им, что "под по- велительми и приставники нам быти не пригоже", "...како же и самодер­жец наречется, аще не сам строит?", спрашивал он себя о себе же самом. Очень известны эти столкновения московских государей с боярами-кня­жатами, и нам нет нужды повторять рассказы о них. Напомним только, что высокое мнение государей московских о существе их власти поддер­живалось не только их собственным сознанием, но и учением тогдашнего духовенства. В первой половине XVI века для княжат-бояр уже совер­шенно стало ясно, что их политическое значение отрицается не одними монархами, но и той церковной интеллигенцией, которая господствовала в литературе своего времени. Затем одновременно с политическим авто­ритетом боярства стало колебаться и боярское землевладение, во-пер­вых, под тяжестью ратных служеб и повинностей, которые на него ложи­лись с особенной силой во время войн Грозного, а во-вторых, от недостат­ка рабочих рук вследствие того, что рабочее население стало с середины XVI века уходить со старых мест на новые земли. Продавая и закладывая часть земель капиталистам того времени - монастырям, бояре одновре­менно должны были принимать меры против того, чтобы не запустошить остальных своих земель и не выпустить с них крестьян за те же монасты­ри. Таким образом сверху, от государей, боярство не встречало полного признания того, что считало своим неотъемлемым правом, снизу, от сво­их "работных", оно видело подрыв своему хозяйственному благосостоя­нию, в духовенстве же оно находило в одно и то же время и политическо­го недоброхота, который стоял на стороне государева "самодержавства", и хозяйственного соперника, который отовсюду перетягивал в свои руки и земли и земледельцев. Таковы вкратце обстоятельства, вызывавшие среди бояр-князей XVI века тревогу и раздражение.