Очищение молитвой

Единственное, чего Алексей добился от него за эти годы — вернул ему навык посещения туалета, поскольку до этого был просто кошмар. Дурову и так выпало сомнительное удовольствие отчищать бункер от гниющих останков мертвецов и отмывать пол и стены от пятен, так что убирать за гадящим там, где его застала нужда, Снедалиным — через чур. И без того в бункере поселился такой запах, что беда. Правда, к нему Дуров со временем привык. Человек ко многому привыкает…

Текли месяцы, годы. Дуров сидел за пультами и мониторами. Он делал свою работу и не знал, что на самом деле он, Дуров — теперь один из немногих, кто представляет себе то, что творится под солнцем. Словно Агасфер, он был обречён на такую вечность, хотя и не знал об этом. Быть может — догадывался, но не знал. Как может человек не сойти с ума от такой жизни? У Дурова такая зацепка была, в отличии от Снедалина — он ждал. Он верил, что однажды помощь придёт. Когда, как — неясно, но придёт…

И он дождался! Хотя, честно надо сказать, Дуров рассчитывал немного на другое…

* * *

— И где же ваш соратник, Алексей? — подняв на Дурова глаза, положил ложку отец Зосима.

— Снедалин? — уточнил майор.

— Да. — кивнул батюшка.

Майор машинально вздёрнул руку, глянул на часы. Часы у Дурова были что надо — настоящая механика, турбийоны. По нынешних временам — просто богатство. Брат Софроний, от глаз которого сей факт не ускользнул, даже привстал за столом:

— А можно глянуть? — спросил келейник старца.

— На что? — удивился Дуров, собравшийся было что-то ответить старому монаху, но прерванный вопросом Софрония.

— На часы.

— Ну… пожалуйста. — с удивлением на лице ответил майор.

— Ух ты! «Ориент»! — загорелись глаза Сафрония. — Такие теперь…

— Софроний! — остепенил своего соратника отец Зосима. — Что-то не о том ты всё. Оставь человека в покое. Я вот про полковника спросил, а ты и ответить не даёшь. Сядь-ка.

Софроний, перекрестившись, покорно сел за стол.

— Простите, Алексей. Я ведь дурного-то не хотел. Просто такие часы теперь… — попытался оправдаться Сафроний, но батюшка снова осадил:

— Много чего теперь дивного, редкого и дорого. А люди дороже всего. Вот, рядом с нами тут офицер, до конца исполнивший свой долг и спасший от лютой смерти человека, который в свою очередь, и нас от таковой спас. От всех этих ужасов и кошмаров сущих душенька его и не выдержала. Моё сердце о нём болит, а твоё, Софрониюшка — о часах. Где же ваш полковник, Алексей? Проводите уж к нему!

— Так я что хотел сказать-то? — повернулся к старцу майор. — Плохое время сейчас — «пишет» сейчас Евгенич. А вот через часок, а то и два — милости прошу. Познакомлю. Вот только… особых чудес не ждите. Евгенич, он… странный человек. Так что…

— Пишет?! — переспросил отец Зосима.

— Ну я же говорил. — придвинулся к старцу Дуров, положив свои изуродованные руки на стол. — Пишет, рисует. На стенах, на потолке. Кстати, вы может быть, и разберётесь в его каракулях. Я — не в силах. И, возможно, увидев новых людей, да ещё священников, что-нибудь может у него тут и щёлкнет. — ткнул себе пальцем в лоб майор. — Так что, обождите чуток, отцы. А пока… расскажите хотя бы, как у вас получилось. Про наши дела я вкратце обрисовал, теперь, получается — ваша очередь.

Историю их злоключений с первого дня взялся рассказывать Софроний, и так уж выходило, что началась она с визита той странной женщины, принесшей отцу Зосиме книгу. Софроний и сам удивился, как логично всё складывалось в их жизни, а ведь рассказывал он в первый раз — слушателей не было. В обители кто должен был знать — знали, а иным такое знание и неполезно. А иных людей и не встречали — не с кем и поделиться. Софроний начал издалека, ещё до прихода паломницы, но скоро добрался и до того дня. Дуров слушал внимательно, изредко задавая вопросы, а по ним молодому монаху было ясно, что слушатель его от Веры и Церкви далёк. Но тем не менее, старался как можно понятнее объяснять мирянину то, о чём он спрашивал, и Дуров кивал, кивал головой. И когда Софроний раскрыл тему Книги, глаза майора сделались круглыми.

— Постой, постой… — сделал останавливающий жест рукой Дуров. — Как такое вообще возможно?! То есть, ты говоришь, что эта вот книга, что у вас — там всё написано прямым текстом, что будет, как и когда?! Так, что ли?!

— Иными словами — да, так и есть. — выдохнув, ответил Дурову монах. — Но, к сожалению, книга плохо сохранилось, и многие страницы попросту истлели. Но даже то, что удалось истолковать нашем батюшкам Зосиме и Тихону — уже это…

— Постой, постой! — снова прервал его Дуров. — Значит, была некая книга судеб, о которой никто ничего не знал, и вот, как только какая-то баба притащила её на свет в монастырь — так сразу всё и началось?! Так получается?!