Очищение молитвой

— Это то, Алексей, ради чего мы проделали весь наш путь из обители в этот бункер. — глядя в глаза Дурова, ответил ему старец. — Иначе зачем мы здесь?! Это то, что мы считали утерянным, работая над текстами книги. Неужели не узнаёшь эти символы? Так вот зачем Господь вёл нас сюда… Вот за что брат Глеб положил свою душу. Воистину, велика воля Твоя и сколь неисповедимы пути Твои! И вот для чего ты сам, Алексей, выжил и спасся тогда — видишь ли теперь?! Хранить пророка — вот какова твоя миссия. И слава Богу — ты её выполнил…

— Снедалин — пророк?! — ошарашено переспросил Дуров.

— Истинно. — кивнул старец. — Сила Божия в немощи совершается!

— И… И что теперь? — спросил Дуров, всё тело которого в миг покрылось мурашками. — Что будет со мной, если… всё?!

— Конец одного всегда начало другого. — положив руку на плечо офицера, ответил ему отец Зосима. — Зри сам: всё только начинается. А нам с тобой предстоит огромный объём работы, и надо успеть к моменту, когда они придут…

— Кто — они?! — в ужасе прошептал Дуров.

— Кто знает? — развёл руками старец. — Но этот день близится.»… но он один, пока не явятся с востока те, что ходят по ветрам.» — процитировал по памяти старик. — Да… вот только — почему же всё-таки один? Почему?

— По ветрам… — повторил Дуров. — Кто же это, батюшка???

— Я мыслю — люди. Не все сгинули в мёртвых, и не всех мёртвые взяли. Выстояла же наша обитель, выстояли и другие места. Ты и сам говорил, что видел такие места далеко в Сибири. Армия ведь не исчезла же? Я мыслю, что люди ушли — туда, за Урал. Там теперь Россия, Алексей. Ты военный — вот и скажи мне: раз страна наша нанесла семь лет назад тот страшный ядерный удар по Америке, что считаешь, был ли план действий у руководства страны?

— Я думаю, был, батюшка… — ответил майор, наблюдая за Снедалиным. — Не могло не быть.

— Значит — они и придут. А что до того, как написано в Книге… По ветрам, по воздуху. Они прилетят, вот что я думаю. А когда… я не знаю. Но чувствую — скоро. А нам надо успеть, а сам видишь, — кивнул старец на дверь, — дел-то немало. А вот скажи: он всегда такой? Ничего не говорит? Ну, слово хоть?!

— Бормочет только. А как я прихожу — замолкает. А то я делаю что-то, а он шепчет… но ничего не разобрать. — сказал Дуров. — Я пробовал послушать из-за двери, но он словно чувствует…

Отец Зосима покачал головой.

— Страшная и великая судьба у твоего полковника. Но давай теперь не будем томить его своим присутствием, пойдём. Сегодня всё одно и начинать не стоит, умаялись мы… А где же Софрониюшка наш? — удивился отец Зосима, и уж было повернулся к двери спиной, но в этот самый миг уловил движение в комнате.

Снедалин, до того сидевший на кровати, упал на колени, и не обращая внимания на Дурова, замершего, словно истукан в проёме двери, воздел руки к старцу.

— Свят, свят, свят, пусти, пусти, свят… — монотонно забормотал тот, кого раньше называли Снедалиным. — Пусти, свят.

Дуров в страхе отпрянул в сторону, когда отец Зосима, протянув свои руки к пророку, вошёл в комнату.

— С нами ли ты, Божий человек? Ты ли говоришь со мной? — спросил старец, возлагая руки на голову Снедалина.

— Я, я… пусти, свят… — шептал тот, обхватив обеими руками щуплую фигурку монаха. — Не могу… пусти. Скорее, свят. Я сделал, пусти!

— Софрония сюда, быстро! — сурово прохрипел старик, повернувшись к замершему в ужасе Дурову. — Тащи его! И пусть захватит всё!

— Что? — выдавил из себя майор.

— Он знает, ну же!!! — гаркнул отец Зосима, и Дуров бросился прочь.

Отец Зосима медленно поднял Снедалина с колен и бережно усадил на кровать. Глядя в тускнеющие глаза офицера, спросил его:

— Назови себя!

— Сне… Снедали-и-ин… — прошептал тот.

— Целуй. — и старец прислонил к его губам свой наперсный крест, тот поцеловал. Силы быстро покидали этого человека и было видно, как тот старается собрать их. Волны дрожи пробегали по его телу, жизнь покидала того, кто был сейчас дороже всех для старого монаха.

Топая, в комнату ворвались Софроний с мешком старца и Дуров. Келейник, пав на колени перед отцом зосимой, который приобняв, держал голову Снедалина, судорожно развязывал мешок.

— Воды, Софрониюшка! Скорее! — протянул руку старец, и Софроний, скрутив пробку, протянул ему бутыль со Святой водой. Отец Зосима приложил её к губам Снедалина.

— Пей! Пей же!

Тот постарался глотнуть, и струйка воды сбежала по его бороде. Велика целительная сила Святой воды! Глаза пророка ожили.

— Крепись! — не отрываясь, отец Зосима наклонился над угасающим Снедалиным. — Говори, что написано тут?

— Его воля… моими руками. — прошептал тот. — Пусти меня, свят… не могу!

— Ведаешь ли ты суть написанного, чадо?! Чью волю несёшь ты?

— Он… он дал срок… я умираю. Гляди! — и Снедалин резко схватил отца Зосиму руками за виски.

Старец было дёрнулся, но затем, обхватив руки Снедалина своими, замер, прикрыв глаза. Спустя несколько секунд он отрыл их, грозно глянув на своего келейника.