Одаренная девочка и так себе каникулы

– Мм, супер, – явно не разделяла энтузиазма библиотекарь. – Я тогда спать пойду, а с утра пораньше гляну, чего есть, в первом приближении.

– Ага, спасибо большое!

Ирина закрыла дверь, и единорог задумчиво побрела обратно в свой коттедж, теребя цепочку от очков. Одно дело – новенький ассистент: хрен бы с ним, как говорится, случись чего – ну разве что Игорек распереживается, но Ирина… Ее Ипполита знала давно и считала кем-то вроде своей подруги. Конечно, в патруль библиотекаря Лютая ставить отказывалась категорически, несмотря на фиктивность этого мероприятия, но и возможность просто поговорить без раскалывающейся головы единорог тоже ценила, и ценила высоко.

А прямо здесь и сейчас от Ирины нестерпимо воняло, и в ее случае – точно не оргиями.

За утро Богдан Иванович аккуратно – насколько позволяли вездесущие камеры и прослушка – постарался изучить всю имеющуюся в его распоряжении информацию по Зонненштралю, внутренне надеясь, что то самое неприметное «Г» с точкой в дарственной окажется Генрихом или Германом, а схожая фамилия – не более чем совпадением. К обеду оптимизм подтаял, а картина начала складываться в полную загадок историю. Некий крупный промышленник немецкого происхождения, не выдержав утраты жены, умирает, завещав перед смертью все свое состояние ничем не примечательному обрусевшему немцу – Ивану Карловичу, по совместительству тогдашнему патриарху мужского прайда вампиров. Зная родителя, Богдан Иванович категорически сомневался как в добровольности дарственной, так и в естественных причинах смерти незадачливого Густава. Еще его крайне смущали даты: через семнадцать лет после получения капиталов Зонненштраля Иван Карлович передал все дела преемнику, а поскольку случилось это на семнадцатый год пребывания оного в вампирах, не могло ли выйти так, что и сам Богдан Иванович невольно приложил руку к печальной судьбе бедняги Густава? Большинство членов прайда старались как можно реже интересоваться обстоятельствами собственного существования до укуса, ибо открытия грозили быть отнюдь не радужными: от хорошей жизни вампирами не становятся, и копаться в прошлом – означало омрачить им будущее. Порой, конечно, патриарху хотелось узнать, какой поворот судьбы толкнул его на сию дорожку, но ощущение пребывания на своем месте легко справлялось с этими тревогами. Теперь же в душе скребся назойливый червячок сомнений. Что, если он, тоже немец по происхождению, самолично сдал папеньке некоего Густава, дабы завладеть его богатствами? Люди бывают меркантильны и до смешного амбициозны. Неизвестная женщина во снах Татьяны требовала у той спасти Зонненштраля. Уж не от Богдана ли Ивановича?

К счастью, долго гадать не пришлось, и после дневного совещания патриарх вновь утянул Марата в кофейню, прикрываясь корпоративной культурой. Привычный хмурый взгляд бариста придал сил, и, когда вампиры разместились за дальним, плохо просматриваемым столиком, а секретарь выжидающе уставился на руководителя, тот не стал медлить:

– Кто такой Густав Зонненштраль и почему его надо спасать?

Марат был одним из старейших вампиров прайда, чуть ли не ровесником самого Ивана Карловича, и оттого мелкая рябь, говорившая о потере самообладания, выглядела непривычно. Богдан Иванович довольно быстро – всего-то через полвека – перестал строить иллюзии по поводу родителя и уж тем более понимал, какие исследования порой проводил доверенный секретарь предшественника, не терявший лица, даже рассказывая о замученных девицах или о целом народе, уготовленном в жертву диктаторскому эго. А сейчас… Марат рябил – и молчал. Патриарх сверлил его взглядом, не заполняя пауз и давая тишине разрастись до пугающих, давящих размеров. В конце концов старший вампир не выдержал:

– Я… надеялся обсудить это позже. Если у вас все получится.

Гениальный ученый – да. Храбрец – вот уж дудки.

– Дайте угадаю: ежели не получится, то и обсуждать не придется, а вы радостно покинете нашу негостеприимную планету и устремитесь домой? Я помню, чьи жизни на кону, Марат. Наши, а не ваша.

– Все не так просто, – покачал тот головой. – Если выиграет он, а не вы… Полагаю, я окажусь лишним и неугодным свидетелем. Не хотел рассказывать по иной причине: боялся чрезмерного давления.

– Неужто? – иронично прищурился Богдан Иванович. – Интересное дело. Я планирую бросить вызов убийце, возжелавшему сжечь – в прямом смысле слова – и меня, и сына, и весь наш народ, а вы полагаете, будто это давление можно переплюнуть?

Марат задумчиво покрутил свою чашку капучино.

– Я лишь подозреваю, что каждому из нас отмерен некий порог, свыше которого ношу лучше не брать. Как вы уже упомянули, ставки и без того высоки. Я банально не хотел повышать их без веской на то причины.

– Предположим, – кивнул Богдан Иванович и, бросив быстрый взгляд на стойку бариста, выдал: – Но поскольку именно моя дражайшая подруга и подняла эту тему, я все равно предпочту узнать, каким образом живший пару сотен лет назад мужчина умудрился взволновать вполне себе современную русалку.