Один среди «тигров»

Пока армия идет по освобожденной территории, можно высылать вперед технические и тыловые службы, чтобы обеспечить быстрое передвижение большого количества машин и людей. Но когда соединение перейдет линию фронта, все будет по-другому. Танки устремятся вперед, и никто не знает, когда ремонтники, артснабженцы и тыловики смогут догнать передовые части и смогут ли вообще.

Соколов сидел в люке башни и смотрел по сторонам. В темноте проплывали лесочки и балки, колонна проходила опушкой леса, открытым полем и снова уходила на скрытую деревьями дорогу.

Сбоку появилась небольшая деревушка. Хотя нет, уже не деревушка – в темноте все же можно рассмотреть, что из груды обгорелых бревен торчат только печки и трубы. Нет больше деревушки. А ведь здесь жили люди, влюблялись, женились, рожали детей, работали в поле и пели вечерами песни за околицей…

Алексей не знал, что и Бабенко, ставший странно молчаливым в последнее время, тоже думал об этих погибших поселках, о людях, по судьбам которых, как гусеницами танка, прокатилась война. «Сын, – повторял мысленно про себя Семен Михайлович, – у меня был сын. И я ничего не знал, не догадывался. И теперь его нет. Его отняла война. И Оксану сгубила. Ничего не осталось, кроме воспоминаний… Мальчишки, сколько их полегло за эти два года! Жить бы да жить, влюбляться, учиться, строить страну и свою жизнь!» Так и сам Семен уехал из поселка в Харьков – учиться и строить. И не знал, не догадывался даже по молодости лет, что оставил Оксане ребеночка. И она его выносила, родила. И вырос парень. И убил его какой-то немецкий солдат. Убил, обрубил ниточку его жизни. И Семену тоже хотелось убивать, давить и не жалеть никого, едва завидев вражеский мундир, только услышав ненавистную чужую речь. Убивать, стирать в порошок, закатывать в землю гусеницами без жалости, пока ни одного не останется! Но даст ли это покой душе? Нет, уже не даст. Никогда. Жить теперь придется с этим до конца дней. Или умереть, погибнуть в бою, когда придет его черед.

Батальон шел в ночной темноте. Лейтенант Соколов не ощущал, что за ним всего лишь два танка. Сейчас это было неважно. Было ощущение монолита, огромной стальной массы, в которой ты – песчинка, мелкий винтик. Может быть, это было предчувствие большого боя, мощного общего наступления, где схлестнутся страшные силы. Предчувствие, что эта ночь с рассветом превратится в море огня. Это чувствовали многие танкисты.

Глава 4

Несмотря на то что советские войска приготовились к наступлению врага в районе Курского выступа, самым серьезным было положение именно на южном фасе Курского выступа, в полосе Воронежского фронта, которым командовал генерал армии Ватутин. Здесь 5 июля 1943 года фашистские войска начали наступление в двух направлениях – на Обоянь и Корочу. Развивая первый успех, нащупывая наиболее слабые участки обороны, гитлеровцы стали наращивать усилия по линии Белгород – Обоянь. Второй танковый корпус СС к исходу 9 июля прорвался к третьей полосе обороны 6-й гвардейской армии и вклинился в нее примерно на 9 км юго-западнее Прохоровки. Однако вырваться на оперативный простор немецкие танки не смогли – советская оборона выдержала стальной напор немецких дивизий.

Утро 10 июля 1943 года в штабе группы армий «Юг» было напряженным. Фюрер лично позвонил Манштейну и приказал любой ценой добиться решительного перелома в битве. Офицеры, стоявшие поодаль, переглядывались, почти каждый ощущал, как на другом конце провода фюрер кричит и брызжет слюной, требуя разгромить большевистские орды. Приказ Гитлера нужно было выполнять, и командующий, проанализировав ситуацию и убедившись в окончательной неудаче прорыва на Обоянском направлении, решил изменить направление главного удара. По его расчетам, вести наступление следовало окружным путем, через Прохоровку, где к этому времени наметился определенный успех. В это же время вспомогательная ударная группировка должна была нанести удар по Прохоровке с юга. В наступление на Прохоровку Манштейн бросил лучшие танковые дивизии: «Райх», «Мертвая голова» и «Адольф Гитлер» из состава 2-го танкового корпуса СС и части 3-го танкового корпуса.

Командование Воронежского фронта вовремя обнаружило этот маневр гитлеровцев и выдвинуло на это направление части 69-й армии и 35-й гвардейский стрелковый корпус. Понимая всю важность операции на Курском выступе и все ее последствия, Ставка решила усилить войска фронта за счет стратегических резервов. Девятого июля командующему Степным фронтом Коневу приказали выдвинуть на курско-белгородское направление 4-ю гвардейскую, 27-ю и 53-ю армии. В подчинение Ватутину также передавались 5-я гвардейская и 5-я гвардейская танковая армии. Войска Воронежского фронта должны были остановить наступление врага и нанести ему мощный контрудар на Обоянском направлении.