Один среди «тигров»

– Так во что вы там играете? – снова спросил Семен, которому было приятно вот так сидеть, болтать с детишками и думать, что нет войны, что он снова, например, инженер на своем заводе. И не будет больше смертей и боев, а будет красивая, светлая, мирная жизнь.

– В «чеки» играем, – солидно ответил один из мальчуганов.

– Это как? Научите меня? Я хоть и старый, а с вами сыграю.

– А у вас «чеки» есть?

– Что это такое?

– Монетки, блестящие пуговицы – вот такие.

Ребята перебрались через забор и смело подошли к незнакомцу. Запустив руки в карманы штанов, оба вытащили по несколько монеток и железных пуговиц. У одного Бабенко увидел дореволюционный медный пятак с орлом. Из других монеток были немецкие пфенниги, румынские мелкие монеты и пуговицы от красноармейской гимнастерки и немецкой формы.

– Откуда же у вас такое богатство? – изумился Бабенко. – У меня нет такого!

– Найти можно, просто надо места знать, – ответил второй мальчишка, ковыряя грязным пальцем в носу.

– А мне покажете такие места? – Бабенко понизил голос. – Может, найду и с вами сыграю.

– Взрослые дяденьки в «чеки» не играют, – засмеялась девчонка. – Но монеты вдоль дороги можно найти, на площади, где жили чужие солдаты. А пуговицы были у речки за огородом тетки Анны. Там одежда лежала военная, а на ней пуговицы. Мы и срезали, пока никто не видел.

– Она в крови была, а мы не боялись, – храбро заметил паренек, ковырявший в носу. – Жуть, какое все липкое! Мы в реке отмыли и играем теперь.

«Дети военного лихолетья, – вспомнилось Семену услышанное где-то выражение. – Забудут они и смерть, и кровь. Вспомнят только игры и свои детские ценности». И чтобы хоть как-то повлиять на ребятишек, в надежде, что те послушают незнакомого взрослого дяденьку, он начал:

– Не ходите туда, где стреляли, где лежат убитые или какие-то военные вещи. Там могут оказаться гранаты и снаряды. И они могут взорваться и убить вас. Ваши мамы будут плакать.

И тут Бабенко увидел глаза ребятишек и тут же прикусил язык. Совсем не знал он детей, даже близко не представлял, что не испугал их рассказами о снарядах и гранатах, а только распалил их любопытство и желание это все найти, а может, даже отнести в овраг и попробовать взорвать. Пришлось быстро переводить разговор на другую тему. Но ребят уже ничто другое не интересовало, а ведь Бабенко пытался рассказывать про танки.

Спохватившись, что он заболтался с детьми и что вот-вот придет Анна, Бабенко поспешно попрощался со своими новыми знакомыми и поковылял в дом, придерживаясь за стену. Нога уже не так сильно болела, отек начал спадать, но наступать на нее все еще было больно. Зайдя в комнату, Семен уселся на лавку, вытянул ногу и положил ее на стул.

Через несколько минут вошла Анна. Она удивленно посмотрела на мужчину и, отойдя к печке, стала с чем-то возиться.

– Сейчас я тебя завтраком покормлю, Семен, – не оборачиваясь, сказала хозяйка. – Как твоя нога? Болит?

– Лучше уже, но как заденешь, хоть на стенку лезь, – приврал Бабенко.

– Так вот нечего ходить, лежал бы себе и лежал! Когда еще на войне отоспишься?

– И то верно, – согласился Семен и поднялся с лавки.

Анна собрала какие-то тряпки и вышла в сени. Бабенко по пути к своей лежанке прошел мимо печи, оглянулся и быстро отодвинул заслонку. Крынка, которая с утра была почти полна парного молока, теперь оказалась пуста. И вообще-то это была другая крынка.

«Зверобой» шел вдоль дороги, обгоняя пешую колонну солдат. «Новобранцы», – решил Алексей сперва, увидев новенькие шинели и еще не обмятые в щиколотках кирзовые сапоги. Но потом, приглядевшись, понял, что в колонне особнячком идут и солдаты в выгоревшем и помятом, хотя и чистом обмундировании. Фронтовики после госпиталей. Одним словом, маршевая рота на передовую. Дойдут до части, их распишут по подразделениям, выдадут оружие и – в бой.

– «Пятый» доложил, что он на месте, товарищ лейтенант, – раздался в шлемофоне голос Омаева.

– Понял, – кивнул Соколов. – «Ольха» отзывается?

– Велели быть на связи. Обещали вызвать сами.

– И все? – со злостью в голосе спросил Алексей.

– Не все, – помолчав, ответил радист. – Готовят документы на экипаж лейтенанта Полторака на награждение за подвиг.

«На награждение… – с грустью подумал лейтенант. – Ребятам это уже не нужно. Не за награды воевали. А родственникам эти ордена и медали сыновей и мужей не вернут. Только напоминать будут, что они не вернулись, лежат где-то в братской могиле».

– Госпиталь, командир, – вдруг сказал по ТПУ Логунов.

– Что? Ты о чем, Василий Иванович?

– Госпиталь, говорю, есть здесь, в Поповке. Мы обсуждали недавно. Вон подводы идут с ранеными, а там две машины с крестами стоят. И «Эмки» штабные вон промелькнули.

Справа остался мост через реку Жадановку. Добротный хороший мост, уцелевший во время боев. По нему даже танки смогут пройти. Местность впереди стала понемногу понижаться, а насыпь у дороги – повышаться.

В кустарнике за густым ивняком Соколов разглядел самоходку. Хорошую позицию занял Захаров, оттуда просматриваются и простреливаются подступы и к мосту, и к окраине Поповки.