Одиссея писателя: Как найти вдохновение и соблюсти дедлайн

Точно не известно, но на этот счет существует множество теорий. Невролог Вилейанур Рамачандран считает, что смех является естественным способом сообщить, что воспринимаемая угроза на самом деле не представляет опасности, что это «ложная тревога». Смех помогает людям отличать опасное от безобидного, реальное от нереального. Своим смехом мы даем понять другим людям, что они в безопасности.

Мы все видели этот принцип в действии, когда малыш падает, пугается, но, не сильно ударившись, смотрит на взрослого, чтобы понять, как реагировать. Если взрослый с тревогой в голосе бросается к нему, ребенок обычно начинает плакать; если же взрослый смеется, ребенок мгновенно забывает о неприятности и занимается другими делами. Еще не научившись говорить, мы понимаем, что означает смех: ты в безопасности.

Смех, подобно книгам, является формой общения и способом установления межличностных связей. Исследования показывают, что люди готовы разделить и подхватить смех гораздо чаще, чем какую-либо другую эмоциональную реакцию.

Смех и, как следствие, юмор — это одни из прочнейших нитей, которые способны связывать самых разных людей.

Если вы откроете в себе Плута, то получите важный инструмент, помогающий смягчить серьезность процесса работы и напомнить об основах литературного творчества. Более того, он совершенно необходим в мире, полном опасности и отчуждения.

Сценарист телевизионных юмористических шоу Мехар Сетхи рассказал мне историю, которая приподняла занавес над «комнатой сценаристов», святая святых офиса каждого телешоу, где пишутся смешные сценарии. Мехар, ветеран таких шоу, как The Cleveland Show, It’s Always Sunny in Philadelphia и BoJack Horseman, с восторгом описывал бурлящую атмосферу комнаты сценаристов, где юмор является единственной формой коммуникаций и шутки отскакивают от одного человека к другому, как мячик. Разговор, по его рассказам, идет «в основном о сексуальной жизни и ланче» — что больше напоминает общение десятиклассников в столовой, чем беседу профессиональных писателей.

Однажды один из коллег Мехара принес ужасную новость: у его жены случился выкидыш. Не удивительно, что в попытке справиться с болью он обратился к юмору, и все коллеги, желая поддержать его, присоединились. Разговор дошел до самых грязных и мрачных шуток, которые никогда не попали бы на телевидение. Юмор объединил этого человека и его коллег, помог разделить боль потери. Чувство единения с коллегами подбодрило его. Все шло хорошо, пока он не обнаружил, что случайно оставил включенной громкую связь и жена все время слышала его.

Запретное, плутовское удовольствие от шуток на такую грустную тему помогло этим людям справиться со страхами, связанными с прошлыми или будущими травматическими событиями, наподобие того, что переживал их друг. Если мы смеемся, то глубоко в душе знаем, что это не настоящая опасность.

Плут напоминает о многом, что тревожит нас в жизни и в ее общей картине, не подвергая при этом жизнь реальной опасности.

Поэтому, надеясь, что вы воспринимаете эту книгу достаточно серьезно, я все же призываю вас подходить к ней и к процессу работы, не требуя слишком много от себя, — с радостью и юмором. Получайте удовольствие от того, что пишете; если работа не радует вас, как она заинтересует читателей? Не забывайте, что произведение, в которое вы вкладываете столько сил, если посмотреть на него под другим углом, является не чем иным, как масштабным розыгрышем читателей.

И если в вас зреет разочарование при виде результата, который существенно отличается от того, что вы запланировали, — будь то само произведение, порядок работы или видение себя как писателя, — вспомните поговорку: «Хочешь насмешить Бога, расскажи ему о своих планах».

Но я по-прежнему настаиваю — веселитесь, несмотря на неудачу. Смеясь, вы найдете в себе силы попробовать снова.

Глава 8. Богиня. Выявите свои природные циклы и используйте их с максимальной выгодой

Норман Мейлер однажды сказал: «Те периоды, когда ты не пишешь, становятся настоящей проблемой, потому что ты не знаешь, то ли отдыхаешь, то ли больше никогда не будешь писать».

Если подобные чувства испытывает такой плодовитый и признанный автор, как Мейлер, получивший две Пулитцеровские премии и выживший, когда Рип Торн запустил ему в голову молоток, не будет преувеличением сказать, что любой писатель в тот или иной момент сталкивается с подобными переживаниями. Иногда мы пишем, как сумасшедшие, и нам это нравится; иногда, часто без всяких видимых причин, обнаруживаем, что вдохновение, творчество и энергия попросту иссякли. И каждый раз, теряя писательскую силу, мы не можем определить, когда или как она вернется и вернется ли вообще.