Одиссея последнего романтика

Да, это так: я слышал в них,В твоих напевах безотрадных,Тоску надежд безумно жадныхИ память радостей былых.

1845

К Лелии ^{147}

(А. И. О.)

Я верю, мы равны… Неутолимой жаждойСтрадаешь ты, как я, о гордый ангел мой!И ропот на небо мятежный — помысл каждый,Молитва каждая души твоей больной.Зачем же, полные страданья и неверьяВ кумиры падшие, в разбитые мечты,Личину глупую пустого лицемерьяОдин перед другим не сбросим я и ты?

К чему служение преданиям попраннымИ робость перед тем, что нам смешно давно.Когда в грядущем мы живем обетованно,Когда прошедшее отвергли мы давно?Хотела б тщетно ты мольбою и слезамиДуше смирение и веру возвратить…Молитва не дружна с безумными мечтами,Страданьем гордости смиренья не купить…И если б даже ты нашла покой обмана,То верь, твоя душа, о гордый ангел мой,Отринет вновь его… И поздно или рано —Но мы пойдем опять страдать рука с рукой.

1845

«Расстались мы — и встретимся ли снова…» ^{148}

Расстались мы — и встретимся ли снова,

И где и как мы встретимся опять,То знает бог, а я отвык уж знать,Да и мечтать мне стало нездорово…Знать и не знать — ужель не всё равно?Грядущее — неумолимо строго,Как водится… Расстались мы давно,И, зная то, я знаю слишком много…Поверье то, что знание беда,—Сбывается. Стареем мы прескороВ наш скорый век. Так в ночь, от приговора,Седеет осужденный иногда.

1845

Город ^{149}

(Посвящается И. А. Манну)

Великолепный град! пускай тебя иной

Приветствует с надеждой и любовью,Кому не обнажен скелет печальный твой,Чье сердце ты еще не облил кровьюИ страшным холодом не мог еще обдать,И не сковал уста тяжелой думой,И ранней старости не положил печатьНа бледный лик, суровый и угрюмый.Пускай мечтает он над светлою рекойОб участи, как та река, широкой,И в ночь прозрачную, любуйся тобой,Дремотою смежить боится око,И длинный столб луны на зыби волн следит,И очи шлет к неведомым, палатам,Еще дивясь тебе, закованный в гранитГигант, больной гниеньем и развратом.

Пускай, по улицам углаженным твоимБродяг без цели, с вечным изумленьем,Еще на многих он встречающихся с нимПодъемлет взор с немым благоговеньемИ видеть думает избранников богов,Светил и глав младого поколенья,Пока лицом к лицу не узрит в них глупцовИли рабов презренных униженья.Пускай, томительным снедаемый огнем,Под ризою немой волшебной ночи,Готов доверить он, с притворством незнаком,В зовущие увлажненные очи,Готов еще страдать о падшей красотеИ звать в ее объятьях наслажденье,Пока во всей его позорной наготеНе узрит он недуга истощенье.