Одна беременность на двоих

— Что это? — я отдёрнула руку уже без какой-либо дрожи, но с величайшим любопытством.

Аманда провела пальцем по соску, снимая жёлтую присыпку, спрятала грудь под майку и сказала каким-то странно-растерянным голосом:

— А чёрт его знает. На молозиво ведь не похоже? То должно быть бело-жёлтой жидкостью, а это крупа какая-то, даже суше и плотнее гноя из прыщиков.

— А зачем ты давишь?

Я обхватила себя руками, чтобы спрятать собственную грудь. Аманда пожала плечами и взяла отложенный фен, но прежде чем включить, сказала:

— Мне не нравятся эти пятна. Это как прыщики — знаешь, что давить нельзя, и всё равно давишь. На какое-то время сосок становится чистым, но это неприятная процедура, и потом они снова появляются.

— А как давно? — я задавала вопросы просто так, чтобы не молчать; я как-то не думала, что это повод для беспокойства, а если и надо беспокоиться, то только после разговора с врачом, а не накручивать себя, как постоянно делала Аманда.

— Недели три. По идее может появиться уже молозиво, но не в сухом же виде?

— Ты нервничаешь?

— Да, я боюсь, вдруг у меня молока не будет, а я не хочу кормить ребёнка смесью, потому что это химия.

— Прекрати! В январе у тебя врач, вот и спросишь. А вообще мы все выросли на смесях. И живы, и нынешние разработки, наверное, более приближены к грудному молоку. Да и вообще я тут на Фэйсбуке видела ссылку на какую-то статью, где говорилось, что малыш семимесячный умер, потому что его мать на диете сидела, и в её молоке отсутствовал какой-то там витамин…

— Ты всякий бред не читай, — перебила Аманда. — Небось материал проплачен производителями смесей, которые несут убытки, потому что Америка решила вновь кормить грудью. Я вот больше верю судебному процессу над одним из производителей смеси за то, что они забыли добавить витамин, отвечающий за развитие клеток головного мозга, и сделали дебилами приличное количество детей…

— Аманда, квиты! Прекрати думать о плохом. Мысли — материальны…

— Кто бы говорил… Кстати, ты бритву свою уже принесла в ванную?

Не ожидая такого резкого перехода, я замялась, но потом всё же вспомнила, что вообще не упаковала её дома.

— Ничего, у меня должен быть запасной станок, — Аманда вновь положила на край раковины фен и полезла в ящик, из которого извлекла станок и новую насадку. — Держи. Только острая она, не порежься. Или тебе помочь?

— Знаешь, я как-нибудь уж сама побрею подмышки.

— Я вообще-то про лобок говорю.

Я проследила за её взглядом и покраснела. Какого чёрта!

— Лучше всё же использовать воск, дольше хватает. Это как маникюр — нет ничего хуже слезшего лака, так что-либо бреешь каждый день, либо следуешь заветам начала двадцатого века, когда не брили нигде…

— Аманда! — просто выкрикнула я, потому что не знала, что ещё сказать и как её остановить.

— А что такого! — Нет, до Аманды не доходило вообще, что её комментарии могут быть неприятны. — Летом я могу понять, что без бритья будешь ходить вся мокрая, но сейчас, если тебе лень…

— Мне не лень! — закричала я. — Я просто забыла бритву и… Какое тебе вообще дело, что у меня там! И вообще никому нет дела…

— А тебе самой?

Ну что за тон: недовольный моим возмущением или недоуменный моим упорством? Я уже вообще ничего не понимала и только сильнее обхватывала себя руками, сожалея, что нет третьей руки, чтобы закрыть себя там, куда греки на скульптурах лепили фиговый листочек — правда, лишь мужикам, которым они вообще ради эстетики уменьшали половые органы.

— А мне самой приятнее без кровавых порезов! — парировала я, мечтая запрыгнуть в душ и спрятаться за спасительным запотевшим стеклом.

— Говорю же тебе — давай побрею, аккуратнее будет.

Я попыталась придать лицу самое что ни на есть серьёзное выражение, которое в этой абсурдной ситуации создать было очень сложно.

— Аманда, тебя мама не учила о личном пространстве? Я понимаю, что мы не переодеваемся в темноте, но…

— Хорошо.

Аманда тут же сунула мне в руку бритвенный станок. Сама же схватила фен и включила его, стараясь даже не смотреть в зеркало, а я включила горячую воду и залезла в душ, с силой задвинув стеклянную дверь и даже испугавшись, что стекло треснет. Ощутив на лице струи воды, я вместо того, чтобы сметать их руками с глаз наоборот приоткрыла рот, чтобы поймать их нижней губой. Внутри всё ходило ходуном, внизу было мокро и не только на отросших волосках. Я схватила мочалку, выдавила на неё безумное количество геля и принялась тереть тело, чтобы лёгкой массажной болью снять охватившее меня напряжение. Фен больше не гудел, и я была рада, что Аманда ушла, и я смогу спокойно выйти из душа, не опасаясь очередных комментариев к моему внешнему виду.