Одна ночь: открытий

Это заявление громко и ясно ощущается в моей ужасающей агонии. Ее боль? Её долбаная боль? Моя потребность выпрыгнуть из рук Миллера и ударить ее по лицу вызывает у меня головокружение от гнева, но Миллер делает долгий, ровный вдох и обнимает меня за талию, отвлекая меня от моих намерений. Он знает. Он знает, что эти слова сделали со мной. Он кладет ладонь на мою ногу и тянет меня в знак ответа, поэтому я обвиваю бедра вокруг его талии в знак признательности и, возможно, для блага матери.

Это все, что мне нужно. Он не бросает меня, и я не отпускаю его. Даже для моей матери.

«Она моя», — хладнокровно, спокойно и уверенно заявляет Миллер. «Даже ты не отнимешь ее у меня». Его почти необоснованное обещание вселяет во меня надежду. «Бери меня, Грейси. Блядь, рискни. Он поворачивается и выходит из Общества, я обвиваюсь вокруг него, как шарф — шарф с тугим узлом, который никогда не развяжется.

«Теперь ты должна отпустить», — шепчет Миллер мне в волосы, когда мы подходим к его машине, но я отвечаю, только крепко сжимая его и стоная ему в волосы. «Оливия, давай же».

Нюхая слезы, я снимаю мокрое лицо с его шеи, не сводя глаз с промокшего воротника его белоснежной рубашки. Мой макияж стерся о него. В дорогой материал смешаны тушь и розовые румяна. «Она испорчена», — вздыхаю я. Мне не нужно его видеть, чтобы знать, что на его красивом лице только что появилось хмурое выражение.

«Все в порядке», — отвечает он растерянным тоном, подтверждая мою предыдущую мысль. «Вот, прыгай вниз».

Я смягчаюсь и с его помощью отрываюсь от его высокого тела, затем стою перед ним, опустив глаза, не желая смотреть в лицо его недоумению. Он потребует пояснений по поводу моей небрежности. Я не хочу вдаваться в подробности, и никакие требования меня не заставят. Так что проще избежать его пытливого взгляда. «Пойдем за Нэн», — практически пою я, разворачиваясь и направляясь к пассажирской стороне, оставляя Миллера позади, несомненно, сбитого с толку. Мне все равно. Насколько я понимаю, того, что только что произошло, не было. Я прохожу на сиденье и закрываю дверь, быстро натягивая ремень. Я очень хочу добраться до Нэн, отчаянно хочу забрать ее домой и начать помогать с ее выздоровлением.

Я не обращаю внимания на жар его глаз, когда он подкрадывается ко мне, решив протянуть руку вперед и вместо этого включить стереосистему. Я улыбаюсь, когда из всех динамиков вырывается «Midnight City» M83. Отлично.

После того, как прошло несколько секунд, а Миллер все еще не завел машину, я наконец набрался храбрости и встретился с ним лицом к лицу. Я улыбаюсь ярче. 'Быстро-быстро.'

Он едва сдерживает отдачу. — Ливи, что?.. '

Я протягиваю руку и касаюсь его губ, немедленно заставляя его замолчать. — Нет, Миллер, — начинаю я, прослеживая путь к его горлу, когда я уверена, что он позволит мне продолжать без перебоев. Его адамово яблоко катится под моим прикосновением, когда он глотает. 'Только мы.' Я улыбаюсь и смотрю, как его глаза неуверенно сужаются, а голова медленно движется из стороны в сторону. Затем он отвечает на мою улыбку своей маленькой улыбкой, подносит мою руку ко рту и нежно целует.

«Мы», — подтверждает он, расширяя мою улыбку. Я киваю в знак благодарности и забираю руку, устраиваясь поудобнее в кожаном сиденье, моя голова откинулся назад, глядя в потолок. Я делаю невероятную работу, сосредотачивая свои мысли только на чем-то одном.

Нэн.

Видеть ее прекрасное лицо, слушать ее смелые слова, чувствовать ее гибкое тело, когда я крепко обнимаю ее, и наслаждаясь временем, которое я проведу с ней, пока она выздоравливает. Это моя работа. Ни кого другого. Никто другой не получает удовольствия от всего этого. Только я. Она моя.

«Пока я буду уважать твою просьбу», — размышляет Миллер, заводя двигатель, и я краем глаза вижу, что он делает то же самое со мной. Я быстро перевожу взгляд вперед, игнорируя его слова и его взгляд, который говорит мне, что я не собираюсь долго быть в неведении. Я знаю это, но сейчас у меня есть идеальное отвлечение, и я собираюсь полностью погрузиться в него.

В больнице ужасно жарко и душно, но безумно царит спокойствие. Мои ноги решительно маршируют, как будто мое тело привязалось к моей уловке и помогает мне без промедления достичь цели моего плана отвлечения внимания. Миллер не сказал ни слова с тех пор, как мы отъехали от Общества. Он оставил меня наедине с моими мыслями, которые блокировали все, что могло омрачить мой восторг, когда я увидела свою бабушку. Его ладонь надежно обнимает меня за затылок, когда он идет рядом со мной, его палец мягко вонзается в мою плоть. Мне нравится, что он знает, что мне нужно, а мне это нужно. Он. И Нэн. Ничего больше.