Одна ночь: открытий

«Не уходи». Он сканирует мое лицо, его взгляд блуждает повсюду, и хотя это приказ, я знаю, что он хочет моего признания. Я снова киваю. «Хорошо», — просто говорит он, затем прижимается к моим губам и энергично целует меня.

Когда он отпускает меня, я отступаю и моргаю, возвращаясь к жизни, просто ловя его спину, исчезающую из комнаты.

Дверь громко закрывается.

Затем я плачу, как ребенок, пытаясь подавить звук, чтобы не разбудить Нэн. Это глупо; если бы она проснулась, то уже бы проснулась после той короткой крикливой схватки и хлопка нескольких дверей. Мои жалкие сдавленные рыдания ее не разбудят.

— Все в порядке, мисс Тейлор?

Я смотрю вверх и вижу Теда в дверях гостиной. «Хорошо». Я протираю глаза. «Устала, вот и все».

«Понятно», — мягко говорит он, заставляя меня слегка улыбаться.

— Ты ведь тоже знал, что она вернулась, не так ли?

Он кивает, опуская глаза. «Не моя новость, чтобы делиться ею, дорогая».

— Значит, ты ее знал.

«Все знали Грейси Тейлор». Он улыбается, не сводя глаз с пола, как будто боится, что я могу потребовать еще, если он взглянет мне в глаза. Я не собираюсь. Я не хочу знать.

«Тебе лучше занять позицию». Я указываю через плечо, когда он смотрит на меня, его грубое лицо немного удивлено. «Мне очень жаль, что я снова ушла в самоволку».

Он хихикает. 'Ты в безопасности. Это главное». Он шагает через комнату и находит свое место у окна, и я некоторое время наблюдаю, вспоминая его умелое вождение.

Это подталкивает меня к давлению на него. — Ты всегда работал на Уильяма?

«Двадцать пять лет».

«Что ты делал раньше?»

«Военный».

— Ты был солдатом?

Он не отвечает, просто кивает, говоря мне, что он закончил говорить со мной, поэтому я оставляю Теда и тащу свои усталые кости вверх по лестнице в ванную, надеясь, что горячий душ успокоит мой больной разум и сердце, а мои ноющие мышцы, успокоить различные элементы давления на каждого из нас становятся слишком сильными, мы оба пытаемся взять на себя все. Мы скоро сдадимся под напряжением.

Включив душ, я стою перед раковиной, смотрю на свое размытое лицо и вижу темные круги под своими впалыми глазами. Только столетний сон и пробуждение, чтобы обнаружить, что все бремя исчезли, исправят это. Я вздыхаю и открываю шкаф с зеркалами и ругаюсь, когда с полок с грохотом падает груз косметики в раковину. «Дерьмо», — ворчу я, одну за другой зачерпывая горшки и трубочки и ставя их обратно. Я почти закончила, остался только тампакс…

Тампакс.

Я смотрю на коробку, язык сжимается во рту. Тампакс. Я опоздала. Я никогда не опаздываю. Никогда. Мне не нравится ощущение нервозности в груди или пульсация крови в ушах. Я пытаюсь подсчитать, когда были мои последние месячные. Три недели назад? Четыре недели назад? Я не получила их в Нью-Йорке. Дерьмо.

Я бросаюсь в спальню, нахожу пустую коробку из-под таблеток после завтрака, вытаскиваю брошюру, теребя неуклюжими пальцами, разворачивая бумагу, пока она не лежит на моей кровати. Китайский язык. Немецкий. Испанский язык. Итальянский. «А где этот гребаный англичанин?» — кричу я, переворачивая и шлепая по кровати. Следующие двадцать минут я провожу за чтением стопок и стопок мелкого шрифта. Но ничего не оседает. Ничего, кроме успешности. Нет никаких гарантий. Некоторые женщины беременеют — небольшое количество, но некоторые все же. Вся кровь течет из моей головы. Я прихожу с головокружением, и комната начинает кружиться. Быстро. Я падаю на спину и смотрю в потолок, мне жарко, холодно, вспотела, задыхаюсь. «Бля… '

Я не знаю что делать я ничего не понимаю. Совершенно в тупике. Мой телефон! Я оживаю и бегу на кухню. Мои трясущиеся руки не работают, мои глупые пальцы не нажимают на кнопки, которые я им говорю. 'Черт!' Я топаю ногой, затем стою неподвижно, втягивая разумное количество воздуха в мои подавленные легкие. Я позволяю всему этому течь спокойно и начинаю заново, успешно вытаскивая свой календарь. Я снова и снова перебираю дни, считаю больше, чем я надеялась, думая, что, может быть, среди безумия моей жизни совсем недавно я, возможно, совершила колоссальную ошибку. Я нет. Каждый раз, когда я считаю, я прихожу к одному и тому же расчету. Я опоздала на неделю. 'Блядь.'

Я плюхаюсь на столешницу, вращая айфон в руке. Мне нужен тест. Мне нужно знать наверняка. Этот крах может быть совершенно ненужным. Бросив взгляд через кухню, я замечаю, что уже восемь. Но круглосуточная аптека будет открыта. Мои ноги действуют перед моим мозгом, и я выхожу по коридору, но когда мой мозг срабатывает, я скоро останавливаюсь в своей задаче — стащить джинсовую куртку с вешалки.

«Нэн». Мое тело сдувается. Я не могу уйти, несмотря на чрезвычайную ситуацию. Я не смогла бы жить с собой, если бы что-нибудь случилось, а меня здесь не было. К тому же Тед следит за происходящим. Из-за моего поведения, подобного Гудини, он готов смириться с таким количеством ругательств, прежде чем он поймет, что я не заслуживаю беспокойства и уйдет.