Одна ночь: открытий

Снимая пальто, я падаю на нижнюю ступеньку лестницы и кладу голову на руки. Как раз когда я подумала, что больше не могу быть безнадежной, у меня есть еще кое-что, что нужно добавить в свой нескончаемый список дерьмовых вещей, с которыми нужно иметь дело. Я не хочу иметь дело ни с одним из них. Я хочу свернуться клубочком, чтобы Миллер окружил меня своей вещью, защитил меня от этого богом забытого мира. Его красивое успокаивающее лицо появляется перед моим мысленным взором, отправляя меня куда-то в это безопасное место. Затем он переходит в гнев, который был слишком очевиден до того, как он ушел.

Он не разговаривает со мной, а если и говорит, то я уверена, что не хочу слышать то, что он хочет сказать. Я стону и потираю лицо ладонями, пытаясь оттереть его… все. Я идиотка. Первоклассная, первоклассная дура. Заблуждающаяся дура, которая должна столкнуться со всем, что происходит вокруг нее, и найти эту знаменитую нахальную девушку Тейлор, чтобы справиться с этим. Куда делась эта легкая, мирная жизнь? Миллер прав. У меня нет возможности справиться.

Глава 17

Мои мечты — это мечты. Я знаю это, потому что все идеально — я, Миллер, Нэн… жизнь. Довольный тем, что погрузился в свой иллюзорный мир, я прижимаюсь еще глубже, стоная, утешаясь, и обнимаю подушку. Все ярко. Все так светло и красочно, и хотя я осознаю, что меня держат в ложном чувстве безопасности, я не просыпаюсь. Я нахожусь на грани сна и сознания, заставляя себя еще глубже погрузиться в свои сны — все, что откладывает встречу с моей реальностью. Я улыбаюсь. Все прекрасно.

Грейси Тейлор.

Она присоединяется ко мне в моих снах, оставляя свой след, делая невозможным встряску, когда я просыпаюсь.

Все внезапно становится темно.

Все уныло.

«Нет!» Я кричу, злая, что она посягает на единственное спокойствие, которое можно найти в моем беспокойном мире. 'Убирайся!'

'Оливия!'

Я вскакиваю, задыхаясь, и оборачиваюсь в поисках его. Миллер сидит рядом со мной в трусах-боксерах, с растрепанными волосами и озабоченными глазами. Мои плечи опущены, смесь облегчения и досады — облегчение от того, что он здесь, раздражение от того, что я проснулась и насторожена. Я вернулась в реальный мир. Я вздыхаю и убираю волосы с лица.

'Плохой сон?' Он приближается и толкает меня, беря мое тело в свои объятия и прижимая к себе на коленях.

«Я не вижу разницы», — шепчу я ему в грудь, заставляя его движения слегка прерываться. Я с ним полностью честна. Я не могу определить между моими кошмарами и реальностью, и ему нужно знать, хотя очевидно, что он полностью осведомлен о моем нынешнем смятении, потому что он делится им со мной. Или почти всем. Я очень быстро просыпаюсь и бодрствую, как я вспоминаю прошлой ночью после его ухода. Я могла быть беременной. Но кое-что более важное мешает мне беспокоиться. «Нэн». Я в панике собираюсь выйти из его хватки.

«Она в порядке», — успокаивает он меня, крепче обнимая меня. «Я помог ей спуститься на диван, накормил ее завтраком и лекарствами».

'Ты сделал это? В нижнем белье? Я вдруг вижу только изображения Миллера, ожидающего Нэн в боксерах. Я бы очень хотела быть мухой на стене. Держу пари, она доила его от терпения, глядя на его булочки.

'Да.' Он легонько целует меня в затылок и глубоко вдыхает, вдыхая успокаивающий аромат моих волос. — Тебе тоже нужен отдых, милая девушка. Я вернулся и обнаружил, что ты спишь на лестнице».

Я начинаю вырывать себя из его рук, но вскоре сдаюсь, когда его руки сцепляются сильнее. «Миллер, мне нужно увидеть Нэн».

'Я говорил тебе. Она в порядке.' Он борется со мной, пока не добьется того, чего хочет, сидя на коленях. Меня безмерно утешает то, что он возится с моими волосами, и даже больше, когда я замечаю, что его своенравный локон ведет себя плохо, призывая меня уделить ему немного внимания. Я вздыхаю и отталкиваю его от его лба, удивленно склонив голову, когда освежаю в памяти все прекрасные черты Миллера Харта. Я просматриваю их все — те, которые вижу, и те, которые не могу. «Я нуждаюсь в тебе больше прямо сейчас», — шепчет он, заставляя мои прослеживающие пальцы дрожать на его обнаженной груди. «Вещь», — тихо требует он. 'Пожалуйста.'

Я сжимаю его в своих объятиях, окутывая его всем телом, мое лицо ищет утешения в его шее, когда он кладет ладонь мне на затылок, удерживая меня на месте. «Прости», — жалобно бормочу я. «Прошу прощения за то, что была так ненавистна».

«Я уже простил тебя»

Я позволила немногочисленным слезам бесшумно стечь из моих глаз и впитаться в его шею, раскаяние искалечило меня. Он был не чем иным, как любящим, защищающим и поддерживающим меня и Нэн. Я вела себя непростительно. 'Я тебя люблю.'

Он вытаскивает меня из груди и не спеша вытирает мне глаза. 'И я люблю тебя.' Нет кода, альтернативных слов или действий. Доставляется просто. «Я не вижу тебя грустной, Оливия. Где то нахальство, которое я так люблю?