Одна ночь: открытий

Я не уверена, видит ли Миллер, что я делаю свой молчаливый вывод, или он просто не хочет его решать, но мой вопрос остается без ответа, и он быстро вытаскивает свой телефон из кармана. Одно нажатие кнопки и несколько секунд спустя Миллер говорит по телефону. «Время вышло», — просто говорит он, прежде чем повесить трубку и схватить меня за руку.

Но он приостанавливает свои настойчивые движения, когда что-то привлекает его внимание.

Что-то у меня в руке.

Каждая пораженная кость в моем теле отказывается от меня. Я не пытаюсь скрыть то, что держу в руках. Я не пытаюсь придумать оправдание. Он ничего не понимает, просто смотрит на коробку долгое время, прежде чем, в конце концов, бросает пустой блюз в мои слезящиеся глаза. «О Господи, черт возьми, Христос», — выдыхает он, кончики большого и указательного пальцев соприкасаются со лбом, его глаза закрываются.

«Я не думаю, что таблетки на следующее утро сработали». Я задыхаюсь от своих слов, зная, что мне не нужно вдаваться в подробности и что он этого не потребует.

Его рука сглаживает волны, убирая их с лица, а щеки надуваются, добавляя к демонстрации потрясенных действий. 'Блядь!'

Я вздрагиваю от его проклятия, мой прежний ужас сменяется нервами. «Я не хотела ничего говорить, пока не была уверен».

'Блядь!' Миллер хватает меня за затылок и подталкивает к концу прохода, где я вижу нашу полную тележку. Он небрежно вставляет коробку, берется свободной рукой за ручку тележки и начинает вести нас к кассе.

Мои движения автоматические, мои мышцы работают без инструкции, может быть, я понимаю деликатную ситуацию или, может, отмечая взрывное настроение Миллера. Я кладу вещи на ленту конвейера на кассе, тихо и осторожно, пока Миллер перемещает все, как должно быть. Предоставив ему это, я иду на другой конец и начинаю паковать пакеты, но я избавлена от этой задачи, когда Миллер встает рядом со мной и начинает все убирать и переупаковывать. Так что я стою как запасная, пока он делает свое дело. Его челюсть — постоянный источник тиканья, его рука движется быстро, но всегда точно, когда он запихивает наши покупки в сумки-переноски, прежде чем бросить полные в тележку. Он пытается восстановить спокойствие в своем разрушающемся мире.

После оплаты тупоглазому кассиру мы с тележкой возвращаемся обратно, и нас сильно подталкивают, пока мы не вырвемся за пределы шумного супермаркета. Но беспокойство Миллера не уменьшается, хотя сейчас я не уверена в главной причине — я и мое шокирующее откровение или этот жуткий человек и его пугающий неожиданный визит.

При этой мысли мои глаза забегают повсюду.

«Он ушел», — говорит Миллер на открытом воздухе перед ним, когда мы подходим к его машине. 'Залезай.'

Я делаю то, что предлагают, без жалоб, позволяя Миллеру загружать багажник своей машины в одиночку. Вскоре мы выезжаем с автостоянки и выезжаем на главную дорогу, атмосфера невыносимая, но от этого никуда не деться. 'Куда мы едем?' — спрашиваю я, внезапно забеспокоившись, что он не собирается забирать меня домой.

«Ice».

— Но Нэн, — спокойно возражаю я. «Ты можешь сначала отвезти меня домой». Я не хочу сопровождать Миллера в Ice. Я бы предпочела начать с моего любимого в последнее время времяпрепровождения и вонзить голову немного глубже в песок.

«Неправильно», — решительно отвечает он, не оставляя места для переговоров. Я знаю этот тон. Я знаю это поведение. «У нас нет времени заниматься херней, Оливия».

«Забота о Нэн — это не хреня!»

«Грегори позаботится о ней».

«Я хочу позаботиться о ней».

«И я хочу позаботиться о тебе».

'Что это значит?'

«Это означает, что у меня сейчас нет времени на твою дерзость!» Он резко поворачивает направо и с визгом спускается по переулку. «Ничего из этого не уйдет, пока я не сделаю это».

У меня замедляется пульс. Мне не нравится решимость, написанная на его твердом лице или в его хрипловатом голосе. Я должна чувствовать облегчение оттого, что он полон силы духа, чтобы все исправить. Проблема в том, что я не знаю, как он собирается это сделать, но маленький голос в моей голове говорит мне, что мне это может не понравиться. И вообще с чего он начнет? Дайте мне пять минут, и я составлю список того дерьма, с которым нужно разобраться, но потом мы вернемся к нашей исходной проблеме: что имеет приоритет? Что-то мне подсказывает, что моя подозреваемая беременность не будет в верхней части этого списка. Не будет и появление моей матери.

Нет. Все говорит мне, что наша встреча со зловещим парнем в супермаркете занимает первое место в нашем списке дерьма. Безнравственный ублюдок. Человек, от которого меня скрывал Миллер. Человек, у которого есть ключ к цепям Миллера.

Глава 19

Я впервые вижу полностью пустой Ice.

Миллер поднимает меня на табурет и поворачивает лицом к стойке, затем обходит и берет с одной из стеклянных полок сверкающий стакан. Он с силой ударяет им, хватает бутылку виски и наливает стакан до краев. Затем он спускается вниз, задыхаясь, его голова запрокидывается. Он медленно поворачивается и падает обратно на стойку, глядя на свой пустой стакан.