Одна среди туманов

– У тебя прекрасное платье. И сидит превосходно! – сказала миссис Пикок, и я отвлеклась от созерцания Сары и мистера Берлини. – Я хотела бы изучить его крой к тому времени, когда придет пора шить свадебное платье для нашей Люси́. Правда, у нее пока даже кавалера нет, но это, конечно, только вопрос времени.

– Моя Марианна – настоящая волшебница во всем, что касается иглы и ножниц, – с гордостью добавил мистер Пикок. – Совсем как твой Джон… Я еще никогда не видел человека, который бы так хорошо разбирался в часовых механизмах. Большинству часовщиков приходится по много лет учиться, чтобы достичь такого же мастерства. Думаю, у твоего мужа это врожденное…

Я просияла, услышав слова «у твоего мужа». Неужели это случилось, и мы с Джоном – вместе? Мне и верилось, и не верилось.

– Большое спасибо, мистер и миссис Пикок. Мы очень рады, что вы пришли поздравить нас в этот замечательный день. Надеюсь, вы останетесь на прием?

Увидев следующего поздравляющего, я невольно напряглась. Это был Чаз Дэвис. Мой кузен в очередной раз разбил свой автомобиль и сказал, что приедет с одним из друзей, но мне и в голову не пришло спросить, с кем именно. После новогоднего приема у Хитменов, когда мне пришлось пригрозить, что я начну кричать, если Чаз не оставит Матильду в покое, я сталкивалась с ним уже несколько раз, но он ничем не показал, что помнит о том случае. От Джона я уже знала, что спиртное, если употреблять его в неумеренных количествах, иногда играет такие шутки, однако у меня не было полной уверенности, что Чаз действительно все забыл. Скорее всего, он просто притворялся. Как бы там ни было, каждый раз, когда я его видела, у меня по коже бежали мурашки, поэтому если мне становилось известно, что Чаз должен зайти к Уилли, я старалась напроситься в гости к Саре.

Сейчас, впрочем, Чаз в довольно изысканных выражениях поздравил нас обоих, после чего как ни в чем не бывало спустился по ступенькам вниз. И снова ни взглядом, ни намеком он не дал понять, что помнит о нашей стычке.

Прием был организован в моем доме – в странной желтой усадьбе с безумной башенкой наверху и молодым кедром в саду на заднем дворе. Этот кедр я посадила, когда была совсем крохой. Фактически тогда я только-только научилась ходить, но возиться с землей мне уже нравилось.

Еще до свадьбы, обдумывая нашу совместную жизнь, мы решили, что Джон переедет ко мне и мы до конца своих дней будем спать вместе в огромной старой кровати из черного дерева. В этой кровати появилась на свет я, а еще раньше – моя мать, а значит, здесь будут рождены и наши с Джоном дети. Насколько я знала, эта традиция, символизировавшая связь поколений через рождение, существовала в нашей семье очень давно; так поступали все женщины, носившие фамилию Уокер, и я не собиралась ее нарушать. Эта традиция казалась мне даже более важной, чем еще одна уокеровская причуда, заключавшаяся в том, что всех женщин в нашей семье рано или поздно поражала «бродячая болезнь». Тогда они срывались с места, чтобы какое-то время носиться по миру, словно подхваченные ветром листья, но потом обязательно возвращались в наш чудно́й желтый дом с башенкой. Лично я знала только одно исключение из этого правила: самая первая Уокер, которая и построила эту усадьбу, так и не вернулась из Нового Орлеана, куда она уехала, не выдержав трудностей жизни в суровом, необжитом краю, но я ее ничуть не осуждала. Мне казалось, что от нее нельзя требовать многого – ведь она была первой!

Возможно, думала я, меня тоже когда-нибудь потянет поглядеть, как живут люди в других штатах, но пока я никуда не собиралась. Мне было хорошо с Джоном, и если я и заглядывала в будущее, то не очень далеко. А в данный момент меня и вовсе занимал главным образом стол, накрытый в большой гостиной. Начищенное фамильное серебро сверкало так, что глазам было больно смотреть, звенел хрусталь, а на блюдах из тонкого фарфора громоздились пирамиды изящных чайных сэндвичей и печенья, которое тетя Луиза пекла несколько дней подряд. В большой чаше горел пунш, между тарелками были расставлены графины с лимонадом и фруктовым соком. На сегодня Хитмены одолжили нам Матильду, и это оказалось очень кстати: она была неутомима и очень нам помогла, когда надо было обслуживать гостей. Я, однако, подозревала, что родители Сары поступили так исключительно для собственного удобства: они оба настолько привыкли к услугам своей черной служанки, что, наверное, не сумели бы налить себе стакан воды без ее помощи. К счастью, на приеме было достаточно гостей, которые при необходимости могли подсказать им, как это делается.

– А вся эта посуда, серебро, фарфор… все это тоже взято напрокат у Хитменов? – спросил Джон, наклоняясь, чтобы поцеловать меня в щеку.

Я покачала головой.