Одна тень на двоих

— Ничего. До которого часа ты спал? И во сколько приехал? Вы же в пятницу пили на работе, запивали обвал на бирже. Ты мне сам по телефону сказал.

— Что я тебе сказал? — пробормотал Веник и вдруг быстро отвел глаза.

Данилов посмотрел внимательно. Почему? Что случилось? Он ничуть не смущался, когда просил — нет, почти требовал! — денег. Данилов вообще никогда не видел, чтобы он смущался.

— Я был дома, — приободрившись, выпалил Веник, — я спал. Я приехал поздно и спал.

— На машине?

— Я не помню. Меня привез кто-то из мужиков. Ну, конечно, на машине, а не на метро! А что такое? Чего тебе надо-то?

— Во сколько пришли твои гости?

— Да все по-разному. Ванька Терехин пришел вообще в одиннадцать! У него тоже жена — не дай бог никому! Пива принес. А остальные потом подтянулись, к вечеру. А что ты меня допрашиваешь? Тебе чего надо-то?!

Если неизвестный Ванька Терехин и вправду пришел в одиннадцать, значит, на Рижском шоссе Веника быть не могло.

— Ничего такого мне не надо. Моя секретарша перепутала все звонки. Она недавно работает и не все знает. Вот и все.

— Денег когда дашь? — мрачно спросил Веник. — Может, сегодня?

— Я не вожу с собой десять тысяч долларов в кармане. Завтра с утра заеду в банк. Приезжай ко мне на работу.

— Во сколько? — буркнул Веник. — Мне чем раньше, тем лучше, так что ты особенно не тяни, Данилов!

— Часам к двенадцати.

— Ладно, заеду.

— Я пойду посмотрю твой ремонт.

— Валяй! — разрешил Веник.

Деньги он, считай, получил, можно успокоиться. Раз Данилов сказал, что даст, значит, все в порядке. И не спросил даже, когда и как Веник собирается их отдавать, благотворитель хренов! Слабак и тряпка. Вот он. Веник, никому и никогда не дал бы денег, даже если бы они у него были. Еще не хватает — деньги давать! А из этого можно выжимать сколько угодно, только скрутить посильнее да поднажать где надо — и готово дело! Так что мы еще посмотрим, неудачник Вениамин Ковалев или нет. Долги он раздаст, а на остальное еще поиграет, еще, может, чего и выиграет, и жена его бывшая — зараза — еще пожалеет, что так с ним обошлась, еще заплачет, обратно станет проситься, только не возьмет он ее.

Пусть теперь щи хлебает, а то привыкла жить за его счет!..

Самое главное, чтобы Данилов не узнал ничего лишнего. А то еще на дыбы встанет, разбирайся с ним тогда! И почему он спрашивал про вчерашнее утро? О чем-то догадывается? Или ему стукнул кто?

От этой мысли Венику стало не по себе. Так не по себе, что вся выпитая вода вдруг забурлила в желудке, изнемогшем от давешнего коньяка, пива, вина и водки.

Веник бросился в ванную, уронил стремянку, пнул ее ногой, подбежал к раковине, отвернул кран и дрожащими руками стал плескать в лицо холодную воду, пахнувшую железом.

Данилов прислушался к шуму в коридоре и понял, что Веник в ванной.

Ему нужна была только одна минута. Портфель — солидный, коричневый, вполне натурально кожаный, очевидно, купленный, как раз когда позиции были «раскрыты на прибыль», — лежал на залитой побелкой клеенке. Стараясь не щелкнуть замком, Данилов быстро открыл его и оглянулся в поисках выключателя — в комнате было почти темно. Выключателя он не увидел и осторожно пробрался с портфелем к серому окошку. Ему нужна была записная книжка, и он быстро нашел ее среди немногочисленных бумаг. Вода в ванной перестала шуметь, и Данилов заторопился.

Ваня Терехин был записан не на букву «Т» и даже не на букву «В».

Хорошо, что Данилов догадался посмотреть «И». «И» — Иван. Все вполне в духе Веника.

Телефоны, мобильный и домашний. Данилов даже прошептал их про себя, чтобы лучше запомнить.

Стукнула дверь, Веник вывалился из ванной прямо на стремянку и залихватски выматерился. Данилов быстро и бесшумно застегнул портфель и кинул его обратно на клеенку.

— Ну что? — весело спросил Веник, появляясь в коридоре. — Удружила мне женушка напоследок еще и ремонтом! Слушай, Данилов, может, ты пришлешь каких-нибудь своих гавриков, они мне доделают всю эту хреновину? Так жить невозможно, среди всего этого бардака!

— Нет, — быстро отказался Данилов, — у меня никаких гавриков нет. Мы не строительная фирма. Мы не занимаемся ремонтами.

— Конечно, куда вам! У вас предназначение высокое, не то что у некоторых! А стены красить-белить вам неинтересно. А может, у тебя знакомые есть? Которые ремонтами занимаются? Посватал бы по знакомству, чтобы не за бешеные бабки. А?

Черт его знает, вроде он не был законченным циником, этот самый Веник.

В институте хорошо учился и, когда выяснилось, что инженер — это дело гиблое и безнадежное и изменить в этом ничего нельзя, бомжом не стал, на биржу определился, навыки какие-то получил, в ценных бумагах научился разбираться. А вот к тому, что Данилов ему «по жизни должен», он очень быстро привык, и научился этим пользоваться, и пользовался постоянно и без зазрения совести.

Может, права Марта и нужно сказать однажды — все, хватит?

Говорить так уже поздно. Да и Марта знает только то, что сам Данилов рассказал ей. Она не знает, как он виноват.