Однажды на том берегу…

Старик продолжил:

– Первым поднялся аул №22 на левом берегу Сырдарьи в 1930 году. Большинство здесь были из рода Асан, поэтому и восстание стало Асановским. Ты же знаешь, надо сдавать государству зерно, мясо. Один раз они уже сдали все, по весу все точно, вовремя, как полагается. А в конце августа власти говорят – опять сдавайте. Асановцы воспротивились, мол, а нам на пропитание что останется? Начали возмущаться…

– Ты вот все неверно рассказываешь, – встрял в рассказ первый аксакал. – Они сначала собрали митинг…

– Что ты меня перебиваешь? – рассердился второй старик. – Я как раз хотел уже про митинг рассказать, а ты мешаешь! – он зыркнул глазами на оппонента и стал рассказывать дальше:

– Возмущенные люди собрали жителей на митинг и узнали, что в план по сбору налогов, оказывается, были включены семьи не только крестьян и батраков, но и сбежавших баев. Представляешь, какая несправедливость?

Первый аксакал закивал головой и добавил:

– Причем срок дали всего пять дней.

– Да, – подтвердил второй старик. – Они же запугали всех тюрьмой. Не сделаешь так – в тюрьму, не сделаешь эдак – расстрел. Поэтому люди стали забивать даже собак и ослов, чтобы сдавать их кости. Иногда даже отрезали рога у коров.

– А что они с мечетями сделали? – в свою очередь возмутился первый аксакал. – Где это видано, чтобы мечети превращали в конторы, зернохранилища и тюрьмы, где страдают люди? Куанткан, ты же грамотный человек, образование получил, колхозом, говоришь, руководил, ну разве можно так делать? Власть сама толкает людей на бунт. Казахи терпели, терпели, а потом с лозунгами «Долой коммунистов!», «Защитим веру!» народ поднялся.

– Кстати, – вспомнил второй старик, – В этом же 22-м ауле был секретарь, который перешел на сторону бедняков. Вот тебе пример. Потому что он нормальный человек, хорошо понимал ситуацию и выступил против. Он тогда говорил, мне рассказывали: «Когда на крестьян повесили 23000 пудов зерна, а из-за засухи урожай был слабый, я доложил начальнику милиции о трудности для людей собрать столько, но так и не смог никого убедить».

– А кого-то арестовали или расстреляли, были жертвы? – спросил Куанткан.

– Конечно, людей много погибло, – ответил первый аксакал, потом спохватился. – А, нет! Сначала все было мирно. Восставшие сначала решили всё обсудить с властями. Зачем же сразу бежать и кого-то убивать? Они составили бумагу… как ее там, забыл название. Прокол какой-то…

– Протокол?

– Да-да его, будь оно не ладно. Написали, поставили конторскую печать, дескать, мы все не согласны с действиями сборщиков налогов и не можем выполнить такой большой план по зерну из-за засухи и еще чего-то там. Потом отправили бумагу в райком.

– Наверное, думали, что их похвалят, – грустно добавил второй старик. – А в ответ из Кызыл-Орды приехала милиция и арестовала четверых самых активных. Тех, кто, как они сказали, «мутит народ». И знаешь, что сделали односельчане? 200 человек пошли вслед за арестованными и силой освободили их, – с гордым видом закончил он.

– После такого все поняли, что власть сейчас разозлится, и послали людей в соседние аулы, чтобы провести там собрания и уговорить всех выйти против нее. Потом они даже избрали хана, и под его началом удалось собрать уже 3000 бедняков, представь себе.

– В сентябре они вооружились и столкнулись в открытой битве с отрядом Красной армии. Ну, как вооружились… Что могут простые крестьяне с кнутами, палками и пиками сделать против солдат с ружьями? – первый аксакал горестно вздохнул.

Старики закончили рассказывать, и все присутствующие некоторое время сидели в тишине.

В засекреченные на многие десятилетия архивы попадут такие цифры. В результате Казалинского (Асановского) восстания в Кызылординских округах в начале 30-х годов погибло 40 человек, ранено 14, арестовано 98 человек, 31 человека объявили в розыск, 9 человек решением суда расстреляли, 20 осудили, и они получили от 2 до 10 лет тюрьмы. Большинству участников восстания удалось сбежать в соседние республики и страны, часть рассеялась по огромной Казахской степи.

«Коллективизация продлится еще до 1937 года и земляки с надеждой меня убеждали: «Нашему колхозу тоже нужны образованные люди. Ты можешь и здесь найти достойную работу». После учебы в Гурьевске в 1938 году я стал председателем рыбацкой кооперации Боген Аральского района, проработал тут до января 1940 года. В эти же годы перед войной я взял в жены красавицу Жансаю из рода Кожа».