Однажды на том берегу…

– К концу 30-х стал кандидатом в коммунисты, – невозмутимо продолжал Куанткан. – До 1938 года не было возможности собрать все документы и предоставить в соответствующие органы. Только в этом году вступил в ряды ВКП(б). Судимости нет. Вот и вся моя биография…

Товарищ Ишкенов лелеял в себе одно свойство характера, которым особенно гордился. Он искренне полагал, что является справедливым человеком. По отношению к Куанткану справедливость заключалась в том, чтобы не дать местным кадрам работать в той же местности, откуда они были родом. Во-первых, чтобы кадры в знакомой обстановке не расслаблялись, были в тонусе и работали лучше, во-вторых, чтобы избежать разного рода злоупотреблений по служебной линии с родственниками. Сам же первый секретарь, татарин по национальности, был не из этих мест и кадры в свой аппарат подбирал придирчиво. И уж конечно, не по национальности или родству, а по личным качествам, чтобы были послушные и за начальство готовы были костьми лечь. Так что личных счетов с Куантканом у него не было. Но этот прыткий парень метил на должность, на которую Ишкенов хотел посадить своего человека. Чисто формально к этому придраться никто бы не смог, тот человек был Ишкенову всего-то однокашником, и кумовством здесь вроде как и не пахло.

Нет, не нравился Ишкенову Куанткан, никак не нравился. И он окончательно решил отослать подальше черезчур грамотного и принципиального специалиста.

– Ты ведь начинал в Балхаше еще юнцом? И неплохо, я смотрю, начинал. Вот туда и направим тебя снова. Как-никак места знакомые. А здесь без тебя как нибудь справимся. Договорились?

– Товарищ секретарь, у меня семья, скоро будут дети. Я хотел бы приносить пользу именно родному краю, – возразил было Куанткан.

– Товарищ Есмуханов, мы что, в частной лавочке? Для нас, коммунистов, вся наша великая страна – это родной край, разве не этому учит нас партия и лично товарищ Сталин? Не рано ли ты партбилет получил, а? – голос секретаря упал до зловещего шепота на последних словах.

И на ближайшем собрании колхоза первый секретарь райкома все-таки поднял этот вопрос на повестку дня. Сразу же после собрания Куанткан, оставшись с секретарем один на один, подошел к нему, железной рукой взял его за шкирку и сказал, глядя в бегающие глазки: «Сволочь татарская, оставь меня в покое. Я отсюда никуда не уеду, понял?!» После чего врезал тому в ухо.

Товарищ Ишкенов об этом инциденте никому не проронил ни слова. В душе он был трусоват и уже убедился в том, что рука у Куанткана тяжелая. Да и как сообщить в органы? Признаться в том, что тебя, секретаря райкома, избил какой-то местный парень? Самому бы с работы не вылететь. А может, и похуже что приключится. Он прекрасно знал о связях семьи Куанткана в военкомате и на всякий случай решил не привлекать к себе лишнего внимания.

Так Куанткан на какое-то время избавился от необходимости ехать в глубинку. Около года он проработал заместителем председателя Союза рыбацких колхозов Аральского района. Потом его повысили, и он стал директором Аралгосрыбтреста. А затаивший обиду Ишкенов, через несколько лет все-таки добился отправки Куанткана подальше от родных мест.

«…В то время в Аральском регионе было более 30-ти рыбацких колхозов. Работа Союза, куда входят все эти колхозы, была очень трудоемкая. Нет времени на семью, быт. Колхозы расположены в разных частях региона: одни на берегу Сырдарьи, другие – на противоположном берегу Арала. Всех надо объездить, проверить. Достижения колхозов Сталин, Боген, Каратуп, Карашалан, Райым, Акшатау, Тастубек напрямую связаны с колоссальной организаторской работой этого Союза. После каждого отчета о проделанной работе обязательства повышались в геометрической прогрессии. Это означало, что правительство нам доверяет…»

«Ну, ты даешь, отец!» – подумал Ерболат, закрыл дневник и вышел во двор, чтобы немного размяться.

Жена еще не вернулась, и он решил закончить с уличным столиком. Он чувствовал прилив сил, настроение было отличным, то ли от хорошей погоды, то ли от чего-то еще. Покончив с делами во дворе, Ерболат вышел за калитку и увидал вдалеке Фаризу с детьми. Он пошел им навстречу, поднял сына на руки, подбросил его несколько раз на радость малышу, и они все вместе зашли в дом.

– Ты прямо светишься, – улыбнулась жена, раздевая детей. – Сейчас будем обедать, установи, пожалуйста, стол.

– Уже стоит, – ответил Ерболат. – Я читал дневник отца.

– Да? Ну и как, есть там что-нибудь интересное?