Однажды суровой зимой (СИ)

— Пойдем в твои покои. Приведешь себя в порядок и побеседуем, — он приобнял Вендала за плечи и неспешно повел из зала.

В эту минуту вошли слуги с ведрами и тряпками. Раскланялись. Спешно принялись убирать вонючую черную лужу.

Краем глаза принц заметил, как нефилимы рады Эстлин. Как она искренне улыбается Кердасу. Как ласково подшучивает над Малиссой. Как неловко обнимает Далейна. Принц вновь ощутил укол ревности.

— Мне нравятся твои сапоги, ньяли, — весело заметила Малисса, которая с интересом разглядывала залитую кровью обувь сестры.

— А мне не нравятся мои сапоги, — ответила Авершам, но что-то в этом резковатом ответе заставило Малиссу громко засмеяться.

— Долгий день. Утро. –

Слепящий голубой свет. И заполняющий все высокий звук. Звенит одинокая нота. А на ее фоне — удары колокола через равные промежутки времени. Быть может, времени здесь и нет. И этот колокол — единственное, что его отмеряет. Звук медленно приближается. Накатывает волной. А потом поглощается тишиной. Такой упругой и бесконечной, что ее можно ощутить физически. Потому эта тишина оглушает и сводит с ума.

Собственный крик застревает в горле. Или, быть может, его просто нельзя услышать в этих бесконечных залах, наполненных мраком и сполохами голубого света. Где уже мечтаешь вновь услышать проклятый колокол. Кажется, что спасения нет. Безумие наступило. Лицо ощущает дуновение ветерка.

Ветер разносится в тишине. Сначала он шепчет. А потом начинает завывать в бесконечных пустующих пространствах. Где-то начинает подниматься мост. Звенья его гигантских цепей звенят устрашающе.

Мост над бездной. Но взор ищет и не находят никакого моста. Привыкшие к обыденным вещам глаза ищут объяснения. Но впереди нет ничего объяснимого.

Впереди раскидывается чернота, усыпанная звездами. И в эту черноту летят серебристые сгустки тумана. Живые, обволакивающие тело и проходящие прямо сквозь него. Они неотвратимо уходят прочь. Минуют возможный предел. И отправляются туда, где больше нет ничего знакомого или привычного. В неизвестность.

А тихий шелест ветра оказывается голосом. Нет. Целым хором голосов. И эти голоса шепчут. Они вновь шепчут, как прежде. Слов по началу не разобрать. Но все яснее и отчетливее слышится короткое: «Прими нас». И слышат это не уши. Оно звучит… изнутри.

Эстлин села в кровати, хватая ртом воздух. Голова раскалывалась от боли, о которой она успела позабыть за неделю. Девушка вцепилась пальцами в простыни. Сжала зубы так крепко, как могла. И принялась глубоко дышать через нос, прогоняя прочь докучливое ведение. Постепенно сон начал отступать, а вместе с ним ушла и боль.

Чародейка перевела дух. А она ведь так надеялась, что эти сны ушли насовсем. Но нет. Видимо, она не видит их только, если рядом спит Вендал.

Странное дело. Прежде она уже делила ложе с мужчинами. И это не помогало ей избавиться от кошмаров. Чем же принц отличается от остальных? Наверное, тем, что…

— Чтоб я знала, — проворчала под нос Эстлин и вновь растянулась на постели.

Ей не хотелось ни о чем думать. Тем более не хотелось размышлять о Вендале. Он теперь дома. С отцом. Нефилимы больше с ним не пересекались.

Они провели время вчетвером. Братья и сестра задавали множество вопросов, а Авершам рассказывала сдержанно и скупо. Конечно же, Эстлин сделала все, чтобы не выдать, что случилось между ними в хижине. В основном, говорила о том, как она ожидала демонов и какие подозрения возникали.