Однажды суровой зимой (СИ)

С присущей ей энергичностью чародейка взмахнула посохом, поднимая в воздух облако снежинок. Разметала снег. А потом прибегла к магии телекинеза и выдрала тела вместе с кусками снега и льда. Местами до самой земли. Поспешно. Даже лихорадочно. Отключая посторонние мысли. Сосредотачиваясь лишь на заклинаниях. Делая их максимально сложными, чтобы не отвлекаться.

Подняла повыше в воздух эту огромную кучу. Окутала в переливающийся шар энергии. А потом впустила внутрь шара то, что грызло ее изнутри. Ярость и боль. Чародейка была в ярости от своего бессилия.

Раскаленный добела пламень начал лизать окоченевшие останки. А потом разросся, загудел внутри шара. Языки огня закрутились в причудливые водовороты, словно искали прореху в сковавшей их сфере, чтобы вырваться. Огонь неумолимо пожирал тела чудовищ. Когда все было окончено, Авершам стукнула посохом перед собой. И шар лопнул, будто мыльный пузырь.

Несколько клочков сизого пепла подхватил ветер. Унес прочь. От трупов не осталось ничего.

Чародейка осталась довольна проделанной работой. Это была красивая и грозная магия. А с остальным справится природа. К вечеру поднимется метель. И дворик вновь занесет снегом.

Эстлин Авершам кивнула сама себе и пошла внутрь домика, чтобы разжечь огонь в очаге. Прогреть стылое помещение. Поскорее наполнить жилище теплом. Но стоило ей войти, как она очутилась посреди их крошечной комнатки.

Здесь все так и лежало, как в тот день, когда напали демоны. Взгляд скользил с предмета на предмет. Непроизвольно. Неумолимо.

Шкуры на полу у очага.

Она все сделала правильно.

Одежда на спинке кресла.

Так будет лучше.

Неубранная кровать.

В ее жизни нет места для слабостей и иллюзий.

Поднос с двумя чашками и недоеденной трапезой.

Все равно ничего бы не вышло.

Пергамент на столике со сделанными его рукой заметками.

Все пройдет, нужно только дать себе время и…

Боль хлынула со всех сторон. Обрушилась с такой силой, что комната заветрелась вокруг. Или просто голова кружится?

Посох со стуком выпал из рук. Эстлин без сил опустилась на пол. Она зарыдала. Словно попавший в ловушку раненый зверь. И в этой ловушке она была одна. Опасная для других. И для него. Обреченная нести эту ношу до скончания своих дней.

Значит, снова придут сны, что мучали ее все эти годы. Она вновь увидит объятый синим светом Предел. Услышит сводящий с ума колокол. Ощутит проходящие сквозь ее тело души умерших. А ведь этих снов не было, когда рядом был он.

Эстлин плакала, не в силах унять истерики. Что-то ныло в груди так, что боль ощущалась физически. Чувство утраты казалось невосполнимым. То, что больше всего хочешь, но никогда твоим не будет. И это добровольный выбор. Не вынужденное спасение мира. Не самопожертвование ради всеобщего блага. Выбор. Собственный выбор.

Девушка не помнила, сколько времени прошло, прежде чем обнаружила себя тихо всхлипывающей и окоченевшей от холода. Она все так же лежала на полу, поджав дрожащие ноги. Ее трясло. Но выплакавшись, она ощутила тянущую пустоту внутри. Шевелиться не хотелось.

Эстлин Авершам бы так и лежала без движения, возможно, пока не умерла бы от холода. Если бы не голоса, отчетливее прежнего зазвучавшие в ее голове сладкой музыкой.

— Воля правителя -

Скорее всего, она в этой проклятой хижине. Ушла. Одна.

От злости он сжал челюсти так, что скрипнули зубы.

Принц уже битый час ходил по своим покоям. Не находил себе места. И с трудом мог сосредоточиться на том, что делать дальше. Одно он понимал точно: никакого публичного сватовства за Линетту Макланд не будет, что бы там не задумал отец. Он должен был найти способ добраться до Эстлин как можно быстрее. Нехорошее предчувствие холодило внутри.

Знать бы еще, что творит отец в порыве гнева.

Впрочем, новости пришли быстрее, чем он предполагал.

В комнату без стука проскользнула Малисса с подносом в руке.

— Ваш поздний завтрак, принц, — громко произнесла она, а затем добавила так же громко: — я дождусь, пока вы закончите трапезу, чтобы унести посуду. С вашего дозволения.

Она быстро прошла к столику и водрузила на него поднос. Вендал уже стоял подле целительницы. Содержимое тарелок его не интересовало. Гораздо больше волновало, как Малиссе удалось пройти мимо стражников.

— Но отец велел никого не пускать…

— Немного трав и один простой заговор. И я могу быть очень убедительна. Но долго чары не продлятся, — она говорила тихо и быстро. Взяла принца под руку и отвела подальше от двери, к большим арочным окнам. — Поэтому слушай внимательно, Вендал. Ты должен знать, что сказал Орис.

— Отец…

— В ярости, — девушка сделала знак, чтобы принц не перебивал. — Он вызвал нас к себе в кабинет. Заявил, что впустил под свою крышу зло, а не спасителя. И что принц околдован. Я, конечно, уверяла, что все не так. Но Орис и слушать не желает.