Однажды в Марчелике

— Я пополнил себе запасы на меткость, на скорость и на ночное зрение, — признался Дан Старику за обедом. — Ничего?

— Ну… С учётом того, что у всех сорвало крышу — всё в порядке! — заметил Старик, усмехнувшись. — Я, честно говоря, тоже не удержался…

— Все такие счастливые ходят, — заметил Дан. — Давно я не видел такого воодушевления.

— Да, это точно… Просто праздник какой-то! — согласился Старик, глядя, как его воспитанник достаёт револьверы и начинает их чистить. — Хороший праздник… Полезный. Нам его очень не хватало.

— Праздников разве когда-нибудь хватает? — удивился Дан. — Вот если бы они каждый день были…

— Тогда ты бы от них устал через месяц! — Старик засмеялся.

И всё же Дан чувствовал, что его воспитатель недоволен. Что-то тревожило Старика, но что именно — тот не озвучивал. Такое случалось и раньше, и Дан давно перестал обращать на это внимание. Потому что обычно после таких тревог Старика всё равно ничего не случалось. Вот если стая птиц из травы поднялась — тогда да, это верный признак, что кто-то приближается…

— Птицы! — Дан ткнул в том направлении, где увидел вспугнутых пернатых.

— Взлетели? — спросил Старик.

— Ага, только что! — кивнул Дан и вернулся к чистке револьвера, время от времени поглядывая в подозрительном направлении.

Не прошло и нескольких минут, как он снова увидел стаю птиц, поднявшихся из травы. И даже заметил облачка пыли, что поднимались в том месте.

— Старик, у нас гости! — сказал Дан.

— Уверен? — уточнил Старик.

— Так же уверен, как в том, что ты сидишь передо мной! — подтвердил парень. — Сюда кто-то едет.

— Схожу к Рональду, скажу ему… — вздохнул Старик, поднимаясь. — А ты подготовь оружие, Дан.

Дан вздохнул, засунул револьвер в кобуру и принялся складывать принадлежности для чистки. Какими грустными были сутки после исчезновения Стивена, такими же радостными оказались сутки после его возвращения. И вот — снова новости, снова что-то происходит… Однако в Марчелике всегда что-то происходит. Это здесь неизбежно. Дан подхватил винтовку и полез на крышу фургона — чтобы прикрыть огнём, если что-то случится.

Лагерь ожил и засуетился: люди метались, возвращаясь в режим жизни в постоянной опасности, а бойцы занимали места и готовились отразить нападение. И даже дети, почувствовав общую нервозность, притихли и попрятались. Потекло томительное ожидание… И если для всех оно было просто ожиданием опасности, то Дана терзали ещё и сомнения в собственной правоте. И лишь когда из-за пригорка выскользнул первый фургон, он смог выдохнуть — не ошибся…

К Подкове Сборщика тянулся ещё один номад. И там так удивились наличию конкурентов, что первый фургон даже снизил скорость, а неприятные новости передали по цепочке. Скоро от вереницы повозок отделились несколько всадников и отправились в сторону лагеря Айвери.

Рональд тоже взял людей и направился им навстречу. Однако Дан не волновался — он такое с детства привык видеть. Сейчас перетрут начальники о делах и поделят остатки стада. Которого осталось-то всего ничего…

Работы в стаде не прекращались даже ночью. Понимая, что вскоре сюда приедут и другие сборщики, люди трудились не покладая рук. При свете факелов они обшаривали роллфельд за роллфельдом, беспощадно выгребая всё самое ценное, что удавалось найти. Собирать так, без конкурентов — редкая удача, о которой только мечтать можно. Да, к тому же, ещё и в обжитых землях. Такое и на дикой равнине редко случается…

Впрочем, в том, что Рональд договорится с другим номадом, в лагере вообще никто не сомневался. И когда через десять минут делегации разъехались, люди даже удивились: обычно переговоры занимают куда больше времени.

— Что случилось?! — крикнул кто-то, когда Рональд с касадорами ещё не успел приблизиться.

— Всё в порядке! — прокричал Рональд в ответ, успокаивая всех, кто успел испугаться. — Всё в порядке! Это Йохан Беккер! Это свои!

А вереница повозок сдвинулась и направилась к их лагерю. Так было принято внутри одного самфуна, что номады старались пристроиться рядом друг с другом. Каждый самфун объединял в себе несколько номадов. Каждый лидер номада входил в совет самфуна, где решались вопросы, связанные с добычей, контролем территорий — и прочая, и прочая. Были свои самфуны, к слову, и у вадсомадов: они объединяли разные банды в худо-бедно организованные структуры.

Люди вообще склонны кучковаться и создавать всякие иерархии. Вот и касадоров не избежала эта участь. Один касадор — на равнине не воин, один вадсомад всегда проиграет номаду, а один номад всегда позорно продует самфуну. Впрочем, от вадсомадского ещё можно отбиться, если он не слишком большой. А вот от номадского — точно не отобьёшься. Во всяком случае, большинство людей именно так и считает.

Номад Беккера медленно подвёл повозки и организовал поблизости второй лагерь, примкнувший к лагерю Айвери почти вплотную — тем самым сразу прикрыв фланг и высвободив силы для сбора.