Однажды в Мидлшире

– Там еще надпись на крышке, – сказал Уизерман. – Она почти стерлась, но я взял на себя смелость и попытался ее восстановить. Вот, взгляните.

Он протянул лорду пачку полароидных снимков. На последнем была многократно увеличенная гравировка, и сверху по изображению Уизерман прописал недостающие элементы букв.

– Non tecum, sed prope, – прочел лорд Диглби.

– Это латынь, – сказал Уизерман. – Значит…

– «Не вместе, но рядом», – перевел лорд.

– Именно. Вам это о чем-то говорит?

Старик задумался. Он поставил свою чашку на блюдце и промокнул губы салфеткой.

– Ни малейшего проблеска! Но вот что, идемте-ка со мной. Я хочу кое-что проверить. Только возьмите лампу. Как видите, электричество у нас сегодня не работает.

Длинный и темный коридор вывел их в такую же длинную и темную залу. Здесь было холодно и неуютно, чувствовалось, что помещение нежилое и им почти не пользуются, хоть и следят за чистотой и порядком. Свет керосинки окутывал людей теплым золотистым коконом, из которого зала казалась еще более мрачной и неприветливой.

– Смотрите, – сказал лорд Диглби. – Все мы здесь.

Уизерман поднял лампу. Из темноты выплыло лицо.

Молодой человек с проклевывающимися усиками смотрел прямо перед собой. Вид у него был немного удивленный. Картину обрамляла довольно потертая и неряшливая рама, и Сьюзан невольно подумала, уж не это ли его удивляет.

– Джеремайя Диглби, получил эти владения и построил здесь замок, – объявил лорд. – Вернее будет сказать – перестроил, хотя от прежней крепости на тот момент остались только стены.

Он указал рукой на соседнюю картину. Она была меньше предыдущей и не в такой роскошной раме.

– Его жена, Мария Диглби, урожденная Пентбрук. Родила ему троих детей, из которых выжил только один, и после смерти мужа ушла в монастырь, где вскоре стала настоятельницей. Монахини считали ее своим проклятием.

Уизерман и Сьюзан позволили себе улыбнуться. Лорд покатился дальше.

– Вы говорите, медальон восемнадцатого века, так? – донесся из темноты его голос. – Тогда это должно быть здесь.

Картина была огромной. Чтобы разглядеть ее, всем троим пришлось отступить на середину зала, а света лампы едва хватило, чтобы вырвать ее у темноты.

– Джонатан Диглби, его жена и дети, – пояснил лорд.

Все трое были изображены в полный рост, на фоне сельского пейзажа. Женщина, уже в годах, носила строгое голубое платье почти без украшений. Ее супруг, напротив, гордо выпятил грудь, увешанную орденами и лентами, и опирался на трость с набалдашником в виде львиной морды. Его голова чуть отклонилась назад, и от этого лицо, и так довольно хищное и узкое, приобрело выражение надменности и презрения. Он смотрел прямо перед собой, на неведомого зрителя, и весь его вид демонстрировал превосходство.

«Попугай», – подумала Сьюзан. Она перевела взгляд на детей. Два мальчика и девочка стояли возле родителей. Двое из них льнули к матери, а третий, самый старший, смотрел на отца. Его поза выражала восхищение, но в лице и глазах была тоска.

– Боже мой! Это ведь Гейнсборо!

Уизерман подскочил ближе. Лампа в его руке затряслась, и тени заплясали по картине, искажая лица. Сьюзан показалось, что Джонатан Диглби чуть подался вперед и улыбнулся. Она вздрогнула. Но, конечно же, это была лишь игра воображения.

– Да, он самый, – ответил лорд Диглби равнодушно. – Мой предок предпочитал лучшее. Но взгляните на его жену. Здесь она уже немолода, однако, возможно, вы увидите сходство с нашей незнакомкой?

Уизерман уставился на него, будто не понимая, о чем тот говорит. Через секунду до него дошло.

– О. Конечно.

Он зашуршал снимками и поднес фотографию к лицу леди Диглби.

– Нет. Определенно нет. Другой разрез глаз, и нос… Это не она.

– Может быть, девочка? – предположила Сьюзан.

После дежурных приветствий она впервые подала голос. Лорд одобрительно кивнул.

– Непонятно… – пробормотал Уизерман. – Дети на портретах всегда такие пухлые… А нет более позднего изображения?

– Увы, – ответил лорд Диглби. – Эта милая девочка выросла, и ее неудачно выдали замуж. Супруг оказался игроком и аферистом. Он многим задолжал, и однажды они оба просто исчезли.

– Их убили? – ахнула Сьюзан.

– Никто не знает точно. Но мой отец, когда рассказывал эту историю, предполагал, что они сбежали. Бенджамин Диглби, младший из детей, через неделю после исчезновения сестры получил анонимный конверт и написал об этом в своем дневнике. Он был уверен, что это от нее.

– Значит, портрет в медальоне вполне может быть ее портретом! – сказал Уизерман.

– Возможно, – сдержанно ответил лорд. – Но давайте пройдем дальше.

Следующая картина была совсем маленькой и казалась еще меньше по соседству с монстром Гейнсборо. Сьюзан подумала, что никогда бы не повесила их рядом, настолько негармонично они смотрелись, но, видимо, семейство Диглби дорожило хронологией больше, чем эстетикой.

– Элиза Диглби. Жена Бенджамина Диглби. Ну, мистер Уизерман, что скажете о ней?

– Нет. Однозначно нет.

– Ясно.

– А что случилось со старшим мальчиком? – спросила Сьюзан.

– Джосайей? О, он погиб молодым. Сэр Джонатан очень из-за этого переживал. Пойдемте дальше.