Однажды в полночь

На самом деле они сейчас должны были быть в объятиях друг друга, а его рука – залезть к ней под юбки.

Томми снова откинулась на спинку сиденья. Такого не должно быть. Они ведь друзья!

– Как же так получилось, что ты превратилась в… – Джонатан описал в воздухе руками что-то похожее на очертания ее фигуры.

– …в образец женственности? Что ж, меня заковали после первого побега. Им удалось поймать меня. Тогда мне было восемь лет. Но во второй раз меня не поймали. Я сумела сбежать.

– Как?

– В углу двора я нашла сухую ветку, более-менее толстую, спрятала ее в юбках, а потом старательно ее заострила. Постепенно, раз за разом, о спинку моей кровати. Они заковали меня, и все то время я была с ними приторна, как имбирный леденец. Я действительно поняла, в чем тогда заключалась моя ошибка. Это было очень полезно! Они были очарованы. И после того как свинья-мастер расковал меня и все трепал языком насчет того, что мне нужно исправиться, я просто выжидала удобный момент. Когда никто не увидит. Потом такой момент настал. Я воткнула в него свое оружие.

История ужаснула и покорила Джонатана.

– Убила?

– Да нет, – равнодушно откликнулась Томми. – Я ударила его в бедро, туда, куда смогла дотянуться. Но в ране осталась щепка, и он потом умер в мучениях от заражения крови. – Показалось, что лицо у нее немного прояснилось. – Он визжал, как маленькая девчонка, а я в это время, как паучок, кинулась выбираться из их заведения. Я помню руки, которые пытались схватить меня. Но они промахнулись. Местность мне уже была известна, и, несмотря на то что по моему следу пустили собак, время было упущено. Я ушла по воде. Они больше никогда меня не увидели. Трудно поверить, но я вернулась в Лондон. На это потребовалось всего пять часов ходьбы. Хорошо, что на дорогах стояли указатели. У меня имелись друзья, которые так или иначе заботились обо мне, и я знала, где их найти, – в том самом доме, в котором живу сейчас. Я росла дикой, жила впроголодь на то, что могла стащить или на милостыню.

– Но сейчас ты не производишь впечатления, что выросла на дне.

– Ну, конечно, не совсем на дне. Моя мать когда-то, по доброте душевной, сделала одолжение графине Мирабо, и та решила свой долг вернуть мне. Когда она узнала, где я обитаю, поймала меня и сделала все, чтобы я получила некоторое воспитание, которое пыталась дать мне мать. Она заставляла меня читать. Ей хотелось как-то устроить мою жизнь, я это знаю. Но думаю, у нее на уме было устроить мне ту же жизнь, какую вела моя мать.

Невысказанными остались слова: «Но я такой жизни не хотела». Он вспомнил ее рассказ о маленькой девочке с отцом на пороге дома.

– Значит, знаменитая Томми де Баллестерос на самом деле – беглянка, скрывающаяся от закона.

– Там они называли меня Томасина Белл. И да, наверное, так оно и есть. Донесешь на меня властям?

– Донесу, если станешь меня принуждать отправиться с тобой в очередную подобную поездку.

Томми засмеялась, понимая, что он шутит.

Джонатан помолчал.

– Ведь ничего не меняется, правда же? – вдруг задумалась она. – Если ты – владелец фабрики и у тебя достаточно денег, тогда за пригоршню мелочи ты сможешь купить детей из сиротского дома. Общество должно же хоть что-то сделать для них, так почему бы не найти им практическое применение? – В ее словах прозвучал ничем не прикрытый сарказм. – Мне пообещали тогда, что воспитают меня, как леди, и предложили подписать бумаги и вручили мне шиллинг, чтобы закрепить сделку. И эта так называемая сделка дала им права на меня до исполнения двадцати одного года. А мне было всего восемь, когда пришлось принимать такое решение.

Мысль об этом была непереносима.

– Это неправильно! – Для самого Джонатана собственный охрипший голос прозвучал неубедительно. Слова – какими-то пресными, бессмысленными. Но сказанного не воротишь. – Есть же законы…

– Однако их недостаточно, но и те, которые есть, не соблюдаются. Как бы ты поступил в такой ситуации, Джонатан? Разгромил бы фабрики?

– Вполне возможно.

Томми горько усмехнулась.

– В таком деле человек вроде герцога Грейфолка может оказать содействие, – сказала она. – Герцог в силах помочь принять нужные законы. Для этого у него есть власть, богатство и положение в обществе. Кто-то ведь должен положить этому конец. – Голос Томми прозвучал тихо, но страстно.

Джонатан обратил внимание, как она снова крепко зажала в кулаке медаль. Талисман на удачу?

Он подумал, что пора рассказать ей.

– Томми… Эту фабрику выставили на продажу, и герцог Грейфолк хочет ее купить. Мой отец, кстати, тоже. Но последнее слово, кто ее купит, остается за стряпчим, а у него судя по всему есть какие-то, известные ему одному, критерии. Поэтому мой отец сейчас пытается завлечь герцога в инвестиционную компанию клуба «Меркурий», я думаю для того, чтобы совместными капиталами и влиянием подчинить себе какого-то там стряпчего, – закончил Джонатан сухо.

Томми задумалась.