Огненная купель Шантунга

– Тьфу-тьфу, чтобы не сглазить. Но как? Как наш Иван Константинович-то узнал, что мы назад побежим?! Ему же Макаров приказал отходить под берег к транспортам…

– Да, и других указаний мы не принимали. Ладно, что и как, потом разберемся.

– Ну да, да, он! Он, родимый! «Севастополь» головным, «Петропавловск» вторым, «Полтава», четвертый – точно «Сисой», а сзади еще двое… Всех привел!

– Как Рейценштейн и Грамматчиков?

– Как шли справа, так и идут. Догоняют нас. Быстро. Сейчас «Баян» уже примерно на траверсе «Микасы». Грамматчиков в кильватере у «Варяга». С ними «Новик».

– Господа офицеры. Присказка закончилась. Сейчас все и решится… Поднимите сигнал по отряду: «Россия ждет от нас победы!»

– Пора, Всеволод Федорович! Григорович нас уже прекрасно видит. И японцев тоже, полагаю. Не перетянуть бы…

– Добро. Как Степан Осипович говорит: «В добрый час!» Давайте сигнал третьему броненосному. Через две минуты – Рейценштейну. Нашим флажный: «Следовать за флагманом». Сейчас примем вправо, чтобы потом левым поворотом встать под корму Григоровичу… Как же он вовремя…

Ну? И куда, куда же ты дернешься теперь, япона мать?

Дымные хвосты разноцветных ракет взмыли в небо, и через пару-тройку минут «Севастополь» и «Громобой» уже катились в разные стороны. Большая игра началась. Но если бы меняли курс только они! Еще раньше сигнальные ракеты взлетели с кормового мостика «Очакова». Рейн, едва уверовал, что на контркурсе открылся Григорович, передал новость флажным сигналом по линии крейсеров. Рейценштейн среагировал мгновенно, приказав «Очакову» отрепетовать его ракетами Макарову на «Князь Потемкин-Таврический». И примерно в то же время, как Григорович и Руднев начали разворачиваться в общую линию прямо по курсу японского флота, Эссен на «Цесаревиче» приказал принять на два румба влево, перекрывая адмиралу Того пути отхода на север…

Русский флот захлопывал западню. Западню, которая была бы в принципе невозможна в том случае, если бы один из его адмиралов добросовестно и пунктуально выполнил правильный и своевременный, на момент отдачи, приказ командующего флотом. И не принял вместо этого самостоятельного решения исходя из реальной обстановки и возможностей вверенных ему сил.

Руднев, кое-как примостившись локтями на остатке недоснесенного снарядом «Нанивы» поручня левого крыла мостика, вглядывался в строй японцев. На их кораблях уже дважды взлетали сигнальные флаги, но внешне ничего не менялось.

– Да, вот и задачка тебе, Хейхатиро-сан, – процедил себе под нос Петрович, – почти как тогда у Небогатова, против всего твоего флота… Но у него еще и скорость была тринадцать… И шесть вымпелов… Теперь попробуй-ка сам: восемь против двадцати двух… – Всеволод Федорович, а когда это у Николая Ивановича так было?

– Да при Цусиме, конечно…

– Где?

– Ох, Господи… Так ведь, когда мы на штабных играх варианты проигрывали в штабе, во Владике, разные вводные были… Конечно, вы обо всем не знали…

– А, это, наверное, когда я с ангиной лежал… И как он тогда?

– Как, как… Кингстоны открыл…

Петровича форменно трясло. Он только что чуть не ляпнул Дабичу про май 1905 года… «Вот до чего нервы доводят. А если раненый в бреду лежать буду! Может, я им и про Курскую дугу со Сталинградом расскажу! Ну, блин, дожил…

Ого, кажется, начинается! Точно, понеслось! Так… Сдается мне, первый номер все равно выпал нам!»

* * *

Адмирал Того не собирался сейчас задумываться о причинах появления впереди его линии броненосцев Григоровича. Время для анализа придет потом. Если будет еще кому анализировать. К сожалению, то, что сейчас он находился не на головном корабле колонны, сыграло с ним злую шутку. Того был уверен, что если бы первым шел «Микаса», и опознали бы Григоровича раньше, и времени на передачу и разбор сигналов столько бы не убили. Тогда еще был шанс поворотом «все вдруг» восемь румбов влево успеть выскользнуть. Ну, кроме колченогой «Адзумы», разумеется. Теперь же ясным было одно. Вокруг его флота захлопывается тщательно спланированная и блестяще организованная смертельная ловушка.

«Впереди разворачивают ему кроссинг влево Чухнин и Руднев, справа шесть больших крейсеров, из которых один броненосный и два с восьмидюймовками. И там, дальше, если попробовать пойти им под корму, китайский берег, к которому нас прижмут и перетопят, как янки Серверу у Сантьяго… Макаров забирает к востоку, и если сейчас броситься в открытое море, то неизбежно вся или часть колонны попадает под два огня… У Макарова и Чухнина больше 30– и 12-дюймовок. Пройти сквозь этот строй и не потерять в итоге половину флота не реально. Что тогда? Развернуться и прорываться мимо Макарова? Ему только этого и надо! При живучести его новых, неповрежденных кораблей. Подобьет, потом догонят старики, Руднев, навалятся скопом… Или под хвост Рейценштейну? Макаров успеет зажать у берега…

Нет, все одно…

Кусо! Дерьмо! Хуже, чем оказаться между молотом и наковальней, в кошмарном сне не придумаешь…