Огненные фарватеры

Закончилась кинокартина. Мы вышли на палубу из кают-компании, и сразу стало не по себе: от веста потянул ветер, тучи понеслись над заливом, над Ораниенбаумом. А нам следовало спешить в Лисий Нос. С сумерками сияли маскировочные сети и отошли от пирса. Уже за воротами гавани, в заливе, мы увидели, что ветер куда сильнее, чем виделся со стенки. И еще — льдом затягивало чистую воду. Вовсю работали три наших двигателя, в общем-то, по водоизмещению «Онеги», слабенькие, и продвигались мы медленно. Свободные от вахт краснофлотцы, старшины и офицеры то и дело выбегали на палубу, глядели за борт, — корпус «Онеги» постанывал и потрескивал, кое-где под напором льда прогибалась обшивка…

До Лисьего Носа оставалось мили три с половиной, когда мы, зажатые льдами, остановились. Помочь нам выбраться из ледовой мышеловки было некому: «главный ледокол», БТЩ, тоже застрял.

Наступало ясное и морозное январское утро. На фоне голубеющего неба в зимней дымке вырисовывался южный берег залива — строения Петергофа, колокольня петергофского собора. Ничто не нарушало тишины зарождающегося дня. Но этот, казалось бы, мирный пейзаж таил в себе смертельную угрозу, и экипаж «Онеги» это хорошо понимал. Вот почему под руководством помощника командира и фельдшера были собраны все простыни у моряков и офицеров, изъяты запасы их из баталерки интендантской службы. Простынями мы замаскировали корпус и надстройки с правого, видимого противнику, борта. На лед выкатили дымшашки, их разместили кабельтовых в пяти от корабля, в сторону все того же петергофского берега, до которого было так далеко и так близко.

Солнце поднялось достаточно высоко для первого январского дня и, рассеяв дымку, осветило корабль. И почти тут же со стороны Петергофа раздался гром четырехорудийного залпа, а следом — звенящий грохот пролетевших над головой снарядов. В небо взметнулись четыре гейзера из дыма, льда, снега и осколков — перелет. Партия дымомаскировки, которую возглавляли лейтенант Иван Самофалов и химист старший краснофлотец Леонид Григорьев, запустила дымовые шашки.

Снаряды второго залпа легли с недолетом, совсем рядом с нашими дымшашками, с лежащими на льду моряками. И тут вдруг все мы увидели, что со стороны дамбы Морского канала восточный ветерок песет мощную пелену дымзавесы, перекрывающую почти по осп Большого корабельного фарватера ту часть Финского залива, которую официально зовут Невской губой, а в народе — Маркизовой лужей, и отгораживающую «Онегу» от вражеских глаз.

— Эх, чуть бы пораньше! — услышал я голос старшины 1-й статьи Воронова и не мог с ним не согласиться. Тем более что снаряды третьего залпа взорвались совсем близко и куски льда застучали по бортам «Онеги». Но тут же послышались выстрелы с другой стороны, и старшина 1-й статьи Попов доложил, что это открыли огонь форты.

Как обычно в таких случаях, немцы дали еще два-три залпа и замолкли. Однако в течение дня противник еще несколько раз принимался стрелять по нашим кораблям — дело в том, что в тот день, 1 января, застряла во льду не одна наша «Онега». Но каждую такую попытку немцев тут же пресекали артиллеристы и летчики флота.

К вечеру ледовая обстановка изменилась к лучшему. С помощью БТЩ Т-217 наша «Онега» и все остальные корабли были освобождены от ледового плена.

Мы сразу направились к причалу Лисьего Носа, с тем чтобы вечером, приняв на палубу танки, идти в Ораниенбаум.

Сжатие льдов на фарватере становилось опасным. И вот в Кронштадте, в штабе КМОР, контр-адмирал Левченко проводит совещание, на котором стоит один вопрос: «Как действовать дальше в сложившейся обстановке?» На нем присутствовали командиры кораблей, частей и соединений, участвовавших в перевозках войск.

Высказать свое мнение обязан был каждый. Большинство командиров стояло за то, чтобы продолжать морские перевозки, ибо погода день ото дня налаживалась и можно было ожидать, что подвижки льда прекратятся. Но имелись и иные мнения. Предлагалось, например, построить от Горской на Кронштадт и далее на Ораниенбаум ледовую дорогу — опыт в этом деле имелся. Оба предложения были приняты, но ледовая дорога получила, как говорится, приоритет. Ее срочно построили, и армейская техника пошла по льду.

Вся, кроме танков, — танки снова возили «Вятка» и «Онега». Каждый день рейс или два.

14 января началась артподготовка, и все мы полагали, что теперь-то можно забыть о скрытности: в 14.00 «Онега» и «Вятка» вышли из Кронштадта и вслед за БТЩ Т-215 повернули на Лисий Нос. К нашему великому удивлению, когда мы думали, что немцам не до нас, вокруг кораблей стали подниматься черные всплески разрывов вражеских снарядов. Положение наше было незавидным: три корабля на виду у врага — и никакого прикрытия!