Огненный крест

— Так оно и было, — рассказывал Джейми. — Вечером Дугал поджег крест и созвал весь клан. Крест облили овечьей кровью, и двое мужчин выехали с ним в ту же ночь. Спустя четыре дня в замок прибыло триста человек, вооруженных до зубов. И мы выступили против Грантов.

Джейми укачивал ребенка, но мыслями был далеко отсюда.

— Тогда я впервые поднял меч на человека.

— Понятно, — пробормотала я. Джемми вновь начал извиваться и хныкать, и я переложила его к себе на колени. Пеленка оказалась насквозь мокрой. К счастью, за поясом я держала запасную.

— Значит, крест возле дома… — негромко проговорила я, переодевая малыша, — чтобы собрать милицию?

Джейми вздохнул.

— Да. Я позову — и люди из моего клана, люди моей крови, должны явиться на зов.

Полуприкрыв глаза, он смотрел на склон, однако наверняка видел перед собой не зеленые горы Каролины, а каменистые поля и скалы Лаллиброха. Я положила руку ему на запястье: под холодной кожей ощущался жар внутренней лихорадки.

— Они пойдут за тобой, Джейми. Ты был с ними в Каллодене. Собрал их всех — и потом вернул домой.

Ирония судьбы: люди, которые ответили тогда на его зов, остались живы. Высокогорье сильно пострадало от войны — но Лаллиброх и все его население уцелело. Благодаря Джейми.

— Да. — Он повернулся ко мне, и грустная улыбка тронула его губы. — Но все эти люди здесь — их не связывает долг крови. Они не Фрейзеры, и я не был рожден их вождем и лэрдом. Если они и пойдут сражаться под моим началом, то лишь по своей воле.

— И по воле губернатора Триона, — сухо добавила я.

Джейми покачал головой:

— Вовсе нет. Разве губернатор знает кого-нибудь из них? Нет, он знает только меня, и этого достаточно.

Надо признать, он прав. Триону все равно, кого именно приведет Джейми, ему важно лишь, чтобы отряд был большим и мог сделать за него всю грязную работу.

Я задумалась, вытирая ребенка подолом юбки. О революции я знала крайне мало — лишь то, что писали в учебниках Брианны, а пропасть между официальной историей и реальностью порой невероятно глубока.

Кроме того, мы жили в Бостоне, и в школе преподавали в основном местную историю. Судя по тому, что писали о сражениях при Лексингтоне и Конкорде, в милицию вступали все здоровые мужчины колоний, причем добровольно, они горели желанием исполнить свой гражданский долг. Может, в Бостоне так оно и было, но мы-то в Каролине, едва ли не на другом конце страны.

— «…Народ весь, поднявшись, слышит сквозь тьму, как в полночь с призывом несется к нему на скачущей лошади Поль Ревир»[40], — процитировала я под нос.

— Что? — удивился Джейми. — Какой еще Поль Ревир?

— Да так, один ювелир из Бостона… Хотя скоро будет считаться героем, — отмахнулась я.

— Да?.. Ладно, как скажешь, саксоночка. Но я не понимаю, при чем здесь он.

— Я все о милиции…

Джейми бузил и извивался рыбой на траве, не желая надевать новую пеленку.

— Ох, угомонись уже!..

Джейми взял ребенка под мышки и приподнял, чтобы мне было удобнее.

— Давай подержу. Может, ему надо еще виски?

— Не знаю. Хотя орать с твоим пальцем во рту он не сумеет.

Я с облегчением отдала внука и вернулась к своим мыслям.

— В общем, Бостону уже больше ста лет. Вокруг него много ферм и деревень, причем близко к городу. Люди живут там давно, и все знают друг друга.

Джейми кивнул, терпеливо ожидая, когда я приду к какому-то выводу. И тут меня осенило: он только пытался объяснить мне то же самое.

— Если собирать милицию там, то явятся все: кому хочется, чтобы соседи считали его трусом? А в этих местах…

Я закусила губу, созерцая горы, плавающие в тумане.

— Да, — согласился Джейми. — Здесь все иначе.

Здесь на целую сотню миль не было ни одного крупного города, не считая немецкого поселения в Салеме. Только разрозненные фермы. Крошечные деревушки прятались в горах, их жители порой годами не видели чужих лиц.

Здешние поселенцы готовы прийти соседу на помощь — ведь завтра беда может явиться и в твой дом. Однако еще никогда они не выступали все вместе против общего врага. Не бросали семьи ради губернаторской прихоти. Смутное чувство долга, возможно, призовет одного или двоих; другие пойдут из любопытства или жажды наживы… Но большинство — лишь за человеком, которого они уважают и которому могут доверять.

«Я не был рожден их вождем и лэрдом», — так сказал Джейми. Однако он все равно лэрд по праву. И, если захочет, может стать вождем.

— Зачем, — шепотом спросила я, — зачем тебе все это?

Тени от скал росли и росли, глотая свет.

— А ты разве не видишь? — приподнял бровь Джейми. — Ты рассказала, что случится в Каллодене, и я поверил, саксоночка. Благодаря тебе люди из Лаллиброха вернулись домой живыми и невредимыми.

Не совсем так: любой, кто присоединился к армии горцев, понимал, чем может все обернуться. Однако… я сумела помочь, убедилась, что Лаллиброх готов не только к войне, но и к ее страшным последствиям. И чувство вины, которое терзало всякий раз при мыслях о восстании, слабело.

— Допустим. И все же…